относятся нормально, но в городе полно турок. Те люто нас ненавидят и много наших солдат сгубили. Здесь рядом, в ауле почти все – армяне, а дальше лучше не ходить.
Он налил в стакан водки и протянул мне. Я залпом выпил.
–Благодарствуйте, вашбродь.
Он налил себе и залпом выпил, хотя уже был изрядно пьян.
–Слушай дальше. Я не хочу сам говорить, солдаты меня не любят, да?
–Ну, если мягко сказать, то да.
–Это сейчас, зато в первом бою спасибо скажут. Мой метод обучения жестокий, но самый верный. Вы на сто шагов в маленькую мишень попадаете. Никто из наших врагов так не умеет, и это многим из вас жизнь спасет.
Я молчал; как-то и злость к нему уже прошла, жалко было Генку. Но кто знает, может, у восставших ему будет лучше.
–Ладно, Абрамов, ступай, скажи: пусть в город лучше не ходят, в ауле водка еще дешевле.
Я собрался выходить, но он меня остановил.
–Мне доложили, что ты вчера сильные речи говорил, и что тебя солдаты почти так же, как меня, не любят. Но хочу тебе сказать, что Пономарев не смог бы перепрыгнуть забор один, и кажется мне, что это ты ему помог.
Он смотрел прямо мне в глаза.
–Почему вы так думаете?
– Хитрый ты очень, поэтому и хочу к себе взять – люблю таких.
Он налил себе еще, выпил.
–Переборщил я с ним, и когда мы его не нашли, я даже рад был. Но ты ответь мне, помог или нет?
Он был пьян, еле стоял на ногах, но его глаза сверлили меня насквозь.
–Ну, отвечай мне, помог иль нет? Только не ври мне.
–Разрешите идти?
–Иди.
От капитана я вернулся, когда уже все, кроме Богдана, спали. Он стал приставать с вопросами: что да как. Я не мог ему внятно все объяснить, потому как в голове у меня на тот момент была только Даша. Я пообещал, что утром все расскажу и уговорил его со мной не ходить, сказал, что ничего опасного в этом нет. Я взял веревку, крюк, легко перепрыгнул забор и пошел к тому заветному дому, где договаривался о встрече. Подходя к дому, я всматривался в темноту улицы и молил Бога, чтобы она пришла. Ночь выдалась очень светлая; на небе сверкало множество звезд, и мне показалась, что они такие же, как на нашем небе, но все равно что-то их отличало. Я пытался понять – что. Вдруг я услышал позади себя треск ветки. Оглянулся: держа сломанную ветку в руках, стояла Даша. При свете луны она была еще красивее, я не мог быстро сообразить, мой язык как онемел. Я просто стоял и смотрел. Видимо, не дождавшись меня, она начала первой. – Тебя как зовут?
–Николай.
–Я тебя ждала вчера.
–Я не смог.
–Ты, пожалуйста, не подумай ничего плохого обо мне, но мне не с кем поговорить, я так скучаю по русской речи.
Я немного стал приходить в себя. –Скажи, а как ты здесь?
–Это длинная история, она давно началась, когда меня еще не было на свете.
Она повернулась и тихо пошла вниз к ручью, который течет с гор. Даша была в том же черном платье до самых пяток. Девушка шла так бесшумно, что, казалось, она летит по воздуху. Мы дошли до ручья, где стояла скамья, сели, и я слушал ее такой приятный и нежный голос. Она рассказывала