многочисленные сизые купола, кресты и кинжалы. Было во взгляде старика что-то такое, что отпугивало даже самых отчаянных забияк, заставляя обходить его десятой дорогой.
Нагретое пространство двора дышало расслабленным покоем, и Илья поддался всеобщей сонливости. Он положил голову на руки и прикрыл глаза. Дремотную тишину нарушали лишь слабое тарахтенье автомобиля где-то вдалеке, да невнятное бормотание радиоприемника из квартиры бухгалтерши Люды на втором этаже.
Внезапно окружающая обстановка неуловимо изменилась. На солнце набежала небольшая тучка, и порыв холодного ветра рванул наружу занавески из раскрытых окон. Воробьи, притихшие в ветвях высокого тополя, растерянно залопотали на своем птичьем языке и метнулись прочь, первыми почуяв неладное. Илья тоже почувствовал перемену. Он встревоженно открыл глаза и поднял голову.
Прохлада, принесенная ветром и тенью, не была доброй. Вместе с нею во двор вползло что-то холодное и неотвратимое. Опытный боец Барсик мигом определил источник опасности. Он открыл глаза, навострил уши и резво подобрал под себя мускулистые лапы. Шерсть не его загривке поднялась дыбом, и он сердито зашипел, повернув голову влево.
Илья посмотрел туда, куда таращил свои желтые глаза черно-белый кот, и невольно вздрогнул. На щербатом асфальте дорожки, ведущей во двор, стоял мужчина. Грязный, небритый, со всклокоченными волосами, он стоял странно скособочившись и обводил мрачным взором окружающее пространство. От всей его фигуры веяло тревогой, а в глубине маленьких блеклых глаз под красными веками читались затаенные боль и страх. Илья судорожно вздохнул и затаил дыхание. На дорожке стоял Михаил Семечкин, его отец.
Мальчик инстинктивно пригнул голову и замер, но тут же одернул себя. Толстая ветка березы надежно укрывала его от взглядов тех, кто решил бы обратить внимание на крышу сарая. Отец его не увидит. Поняв это, Илья немного расслабился и осторожно вытянул шею, разглядывая еще более отощавшего и потрепанного, чем всегда, родителя. В этот раз тот бродяжничал дольше обычного – почти две недели – и весь его облик ясно говорил, что это время он провел не лучшим образом.
Только дед Аксюта остался равнодушен к появлению нового человека. Он по-прежнему спокойно спал на своем трехногом табурете, для устойчивости прислоненном к стене дома. Наткнувшись тяжелым взглядом на старика, Михаил едва заметно качнул головой и двинулся ему навстречу. Оказавшийся между ними Барсик упруго вскочил на лапы, воинственно мявкнул и стал благоразумно отступать задом к двери подъезда, опасаясь привычного пинка от старшего Семечкина.
Но сегодня кот нисколько не интересовал Михаила. Он его даже не заметил, продолжая свое медленное движение вперед. Мужчина шел, едва переставляя ноги и слегка наклонившись вправо. Илья заметил, что левую руку отец прижимает к правому боку и время от времени болезненно морщится.
“Опять ему кто-то навалял,” – понял мальчик, машинально пощупав свой затылок. Шишка