ученики мои на олимпиадах побеждают, ЕГЭ сдают и в вузы поступают. Но любви у нас с ними нет – так… отношения. Школу закончил – и забыл. Я их тоже не больно-то помню, разве что самых тупых – на них сил отпускается больше, чем на умных. Но в основном – не помню. И не хочу по-другому. Не хочу я в них вкладывать душу, жаль мне – и души, и сердца. Они у меня в единственном экземпляре, а ученики – как ношенные тапочки: отходил сезон – и выкинул. Не жалко. Много еще будет таких. Хотя и не так много уже: до пенсии – всего ничего. Дотяну, даст Бог. Коллег своих я тоже не особо жалую, друзей у меня в преподавательском цехе нет. Ни друзей, ни приятелей даже, ни любовниц. И не было никогда – как-то обошелся, проскочил. На коллективные праздники, корпоративы стараюсь не ходить, хотя в день учителя не отвертишься, приходится сидеть на торжественных собраниях, строить счастливое лицо, когда тебе вручают очередную грамоту – не за заслуги, а по списку. Тут уж ничего не поделаешь.
И держит меня в этой моей профессии вот уж сколько десятков лет только одно: очень я люблю слово. Можно было, конечно, податься в науку, написать диссертацию, потом труды научные кропать, исследовать какую-нибудь поэтику Булгакова или Достоевского, делиться открытиями… Упустил. В молодости побоялся, потом поздно было. Или показалось, что поздно.
Наука просквозила мимо, а любовь осталась. И я нашел этой своей любви такое приложение. Я люблю слушать людей, одновременно наблюдая за их мимикой, жестами, выражением глаз. Мне интересно сопоставлять – как слова, которые они из себя извергают, соотносятся с их настоящими мыслями, их внутренним мироощущением, как они это мироощущение через слова передают. Занятие, скажу вам, чрезвычайно увлекательное! Столько нового про людей узнаешь – лучше бы и не знать иногда! Но – любовь к слову, к исследованию, к поиску – тут уж, опять же, ничего не попишешь. Я – лингвист-любитель, я бы себя так назвал.
Открытия случаются разные – мелкие и покрупнее. Понятно, что когда человек, например, на трибуне, он всегда врет, тут исключений нет. И когда я вижу выступающего перед публикой, допустим, мэра, или губернатора, или главу парламента любого уровня, а то и еще кого повыше, мне не надо особо углубляться в лингвистический анализ, даже самый поверхностный анализ покажет: врет он. Даже когда правду говорит – врет. Что именно думает – не скажу, не знаю, но что врет – к Ванге не ходи. Тут все просто. Сложнее – когда трибуны нет, и говорящий – не чиновник, а, допустим, как ты: учитель. Или даже нет, учителя тоже чаще всего врут. Не учитель, а, допустим, сосед по площадке, который машину свою паркует каждый вечер рядом с моей, а по утрам мы вместе выходим, здороваемся, перекидываемся парой слов и разъезжаемся. Вот на этой паре слов его очень интересно ловить. С какой ноги встал? Какое настроение внутри, за утренней улыбкой? Очень увлекательно.
На этом-то увлечении моем меня и накрыло. Было так.
Год назад полетели мы с моей женой к моей дочке в Москву на свадьбу. Здесь сначала требуется некоторое пояснение.