будет расти давление. Оно и растет.
Дуглас смотрел хитрым глазом.
– Тепло, – произнес он поощрительно, – тепло…
Стивен вздрогнул.
– Погоди, – уточнил он осевшим голосом. – Уже то, что говоришь это мне ты… Вступаем в игру без подставных фигур?
Дуглас по-мальчишечьи огляделся по сторонам.
– Я тебе ничего не говорил, – сказал он. – Даже не намекал! Но, похоже, нам еще придется понюхать пороху. Ты как?
– Счастлив, – ответил Стивен откровенно. – Я на этой бумажной работе закисаю. Хоть разок еще ощутить на себе форму морпеха.
Дуглас подмигнул:
– Ты даже не представляешь, какая теперь форма!.. Я вчера вернулся с одних испытаний… Ну скажу тебе, чувствовал себя совсем нечеловеком, когда примерил этот костюм с сервомоторами. Его можно назвать, скорее, скафандром. Можно, представляешь, запрыгнуть даже на крышу трехэтажного дома. А если включить ранцевый двигатель, то и на сорокаэтажный. Я, правда, не рискнул, но видел умельцев, которым это как горсть чипсов сожрать. Понятно, выдерживает прямое попадание танкового снаряда!.. Конечно, кости переломает, но костюмчик все равно цел…
Он захохотал, очень довольный, Стивен спросил с удивлением:
– Новые разработки?
– Из старых, – отмахнулся Дуглас. – Все разработки нового оружия прекращены даже у нас. Это последнее, что успели запустить в производство. Сейчас решают, останавливать ли завод, все-таки могут быть всякие локальные конфликты…
– Будут, – угрюмо сказал Стивен. – Сколько раз говорили насчет самой последней и окончательной войны!
– Зато войны мельчают, – ответил Дуглас довольно. – После того как нам удалось разложить изнутри Россию, то справиться с Китаем, как помнишь, не представляло труда. С остальными вообще. Так что в конце концов будем воевать только с комарами да тараканами.
– Надеюсь, до этих времен не доживем, – ответил Стивен.
– Зайди ко мне вечером, хорошо? Эльза приготовит твой любимый яблочный пирог.
– Ловлю на слове, – предупредил Стивен.
Он раздумывал над словами Дугласа остаток рабочего дня, так и эдак поворачивал во все стороны. То, что на Израиль оказывается все возрастающее давление, замечают даже поглощенные шопингом домохозяйки. Он очень хорошо помнил день, когда в Париже сожгли еврейский социальный центр. На обгоревшей стене тогда осталась надпись: «Без евреев мир будет счастливее», а также пара торопливо начертанных свастик. Премьер-министр Жан-Пьер Раффарен тут же бросился к месту происшествия и заявил: «Это не Франция. Это отвратительно и неприемлемо. Франция будет действовать крайне сурово против тех, кто проповедует антисемитизм… авторы этого преступления получат по 20 лет тюрьмы». Он также добавил, что прокуратура будет просить максимального наказания, а все силы страны будут мобилизованы, чтобы преступники, совершившие акцию, были в самое ближайшее время арестованы и сурово наказаны.
Эта акция, как тогда писали, потрясла всю Францию. К выражению негодования присоединился