увидев клубящее от красноты и копоти небо, я вспомнил и многострадальною реку Тагил и ее отравленные воды Тамильского пруда, где мы когда – то купались, ныряя в прозрачную ее глубину, плескались, играли в лапту и визжали от восторга!
Дымили НТМК и Вагонка, где мы и жили. Я вспомнил и демонстрации: когда самые активные Тагильчане вышли на свой первый экологический митинг. Говорили около десяти тысяч человек. Город задыхался от «грязного воздуха» и надо было, как- то решать эту проблему.
Вспомнил я и отца, который все свои лучшие годы отдал НТМК. Этот грохочущий, ухающий, дымящий, изрыгающий пламя и огненный металл, заводище, стал его судьбой. Где он и умер, не дожив до пенсии два года. Но он никогда не жаловался, а наоборот, говорил с любовью о заводе, гордился и терпел. Терпел все и угасал.
Это были люди железной закалки, прошедшие ужасы войны, претерпевшие холод, голод, болезни, но выстоявшие в этом аду и победившие в одной из самых кровопролитных войн в истории человечества. Такую войну забывать нельзя – это наша трагическая история.
Вадим замолчал. Глубоко затянулся. Было очевидно, что ему нелегко даются воспоминания о прошлом. Рано потеряв отца, он потерял и опору в жизни, умного и доброго советчика. Нужно было помогать маме и воспитывать младшего брата.
– Конечно, меня эти трудности коснулись меньше всего, – продолжал Вадим. Я больше видел красоту своего края. Ее богатую историю нельзя было не заметить и не радоваться ею. История Нижнего Тагила очень богата и люди – мои земляки, трудолюбивые и терпеливые, и я горжусь ими. Моя мама учительница. Она и привила мне любовь не только к Отечеству, но и к моей малой Родине, моему городу, где я родился, рос и жил.
– Что меня ждет? Где мои друзья? Что изменилось в городе? Три года для истории – миг, а для человеческой жизни – история. – думал я, шагая по родной улице.
Мама встретила меня с улыбкой:
– Как нежданно – негаданно!
– А то! – улыбнулся я, и мы обнялись. Моя мама самая лучшая мама, добрая и справедливая, учительница по литературе, прекрасно знала историю Отечества и тем более своего города.
– А Гоша где, братишка мой «недоношенный?»
– Сам ты «недоношенный», – выскочил из другой комнаты и повис на мне Гоша.
– Студент вуза, – гордо погладила моя мама по голове. Умница. Молодец. Будет металлургом, как отец.
Взъерошенный, в майке и трусах повис на мне брат, не оторвать. Крепкий такой, жилистый парень.
Накрыли стол. Я раздал подарки, припасенные в Германии. Маме – шарф, брату – книгу о Германии и «дембельский» альбом, авторучку, сделанную из патрона, от автомата Калашникова. Она ему больше всего понравилась. Пока Гоша разглядывал мой армейский альбом, мы с мамой пили чай с пирожками.
– Как будто знала, что приедешь, вот и напекла, твои любимые, с морковью, – улыбалась мама.
Я с удовольствием поедал мамины пирожки, не задавая