с Горбуновой ко мне прибежали взволнованные ребята из Высшей школы КГБ и сообщили, что Горбунова предупредила всех переводчиков, что я из КГБ и нужно держаться от меня подальше. Такое «сотрудничество» с комсомолкой мне пришлось не по душе, и я двинулся в оперативный штаб, где и сообщил руководителю о проказах бывшей пионерки.
– Что предлагаешь? – спросил руководитель оперативной группы.
– Мне кажется, она устала от ничегонеделания…
– Сергей! – повернулся руководитель к одному из сотрудников штаба. – Проводи Горбунову до проходной, забери у нее пропуск и пожелай ей спокойно добраться домой.
Через некоторое время после удаления Горбуновой повстречавший меня Фельдман поспешно сказал:
– Алексей, не волнуйся, все будет нормально. Я полностью надеюсь на тебя. Делай, как ты считаешь нужным.
Хороший был парень – появился только в день закрытия универсиады, заставил меня несколько ночей не спать.
Но еще когда соревнования были в самом разгаре, я влип в очень неприятную историю. По своей глупости.
У одного из членов нашей обслуживающей команды был день рождения, и он предложил его отметить. Я проявил мягкотелость и от предложения не отказался. В 12:00, когда спортсмены отбыли на соревнования, мы приняли грамм по сто водки и разошлись по своим делам. Вместе с нами, русскими, хлестанул немного и японец Судзуки, который ведал в японской команде хозяйственными делами (как я потом выяснил, бывший сотрудник спецслужб Японии).
Минут через двадцать после несанкционированного распития спиртных напитков ко мне прибежал переводчик и взволнованно сообщил:
– Алексей Алексеевич! С Судзуки плохо. У него разболелся живот…
Я весь похолодел, но взял себя в руки, вспомнив совет «не суетиться под клиентом», и поспешил к японцу. Тот лежал на кровати бледный, весь в испарине, корчился от боли.
«Дело швах. Нужно немедленно сообщать по команде и вызывать скорую». И я поспешил в оперативный штаб. На мое счастье, мне повстречался взволнованный переводчик К., который сказал, что несколько японцев мучаются животами. Оказалось, что заболели человек двадцать японцев, но не спортсменов, а «руководящий состав».
Стало легче на душе. Значит, не от водки корчится Судзуки…
Вскоре пришло пять машин скорой помощи, и я отвез заболевших японцев в инфекционную больницу, что на 5-й улице Соколиной Горы. Там им сделали промывание желудка и отпустили. За исключением Судзуки, которого оставили в больнице.
Заболевшие японцы претензий к советской стороне не высказали, а сообщили, что отравились не очень свежей пищей (суси или сасими) в японском посольстве в Москве, где накануне для них был устроен прием.
Через два дня выписали из больницы и Судзуки. Лечащий врач, пожилой и опытный, сказал мне и японцу, что его спасла водка, которую он выпил накануне приступа. Я попросил его, чтобы он об этом сказал и японцу.
И врач исполнил мою просьбу, а закончил свою речь словами:
– Молись