там рисовать не учат. И про астрономию.
Такого ученого слова, как астрономия, я от него услышать не ожидала и посмотрела на говоруна с симпатией и уважением.
– Отчего же не учат? Учат, – ответил не менее меня пораженный дяденька гимназист. – Впрочем, я про гимназию узнаю и тебе ответ передам. Хотя, как мне кажется, тебе в реальное училище правильнее поступить будет.
– Вон оно чаво!.. – протянул мальчишка.
– А ты, случаем, не Степан Иванович? – спросила я.
– А тебе отколь ведомо? – не слишком уважительно поинтересовался он вместо ответа. Похоже, для него авторитетными людьми были лишь те, кто носил гимназическую шинель.
– А мне многое ведомо, – ответила я. – К примеру, что это ты утром монахиню убитую нашел.
– О том все знают, – фыркнул Степан.
– Ты скажи, уж будь любезен, – попросила я ласково, – не видел ли ты еще чего странного?
– А когда?
– Вчера вечером или сегодня с утра. Вот ты, после того как про находку свою страшную в монастырь сообщил, что делал?
– Поревел малость да домой пошел, – без тени смущения сообщил Степка. – Но по дороге. По тропке забоялся.
– Вот. Не видел ли чего-нибудь на дороге странного?
– Да чего ж там странного? Ну возок видел, так возок на дороге разве странно?
– Чужой возок?
– Да уж не наш.
– Степан Иванович, – строго потребовала я, – ты представь себе, что тебя полиция расспрашивает. И отвечай подробно.
– Это ты, что ль, полиция? Ладно. С подробностями расскажу. Я туды шел, – махнул он рукой, указывая направление. – Там наша улица к дороге выходит. Возок же дальше стоял. Он с дороги трошки съехал и в снегу увяз. Оттого что возница там был дурной. Вот!
– А это ты отчего решил?
– Что дурной? Так умный бы попридержал лошадь на повороте и не съехал бы в сугроб. А после не стал бы ее заставлять напрямки на дорогу возок вытаскивать, умный бы вперед ехал и вбок помаленьку принимал. Меня батя и то таким делам обучить успел.
– А ты слыхал про то, что вчера княгиня в монастырь приезжала? – спросил Петя. – Это не ее возок, случаем, был?
– Скажете тож! У княгини карета была, токмо на полозья поставленная. И тройкой запряжена! Я ту карету со всех сторон смотрел, хоть кучер и грозил плетью. Да я не пугливый. Опять же кучер шутковал для порядку. Я только карлицу боялся, оттого близко не подходил. А кучера чаво бояться-то?
– Какую карлицу? – хором спросили мы.
– Дык! С княгиней бабки какие ни на есть страхолюдные были. А страшней всех карлица. Ростом с меня, а старая совсем. И лицом почти что черная.
Мы переглянулись с Петей. Но про карлицу я спрашивать не стала, а спросила о другом:
– Карету ты хорошо рассмотрел. А возок запомнил?
– А хочешь рисунок сделаю? Пошли за ворота, на снегу начерчу!
– Да зачем же на снегу, – остановил его Петя, достал из кармана блокнот и карандаш, протянул их Степке. – На бумаге рисуй.
Степка недаром интересовался про уроки рисования