городского училища (теперь школа № 42 по улице Коммуны, 33) – почти шесть кварталов, немного ближе она была и в доме Пупырева. Дом этот снесен, и всю северную сторону квартала (против школы № 14) занимают большие здания.
С 1895 года Гриневские жили в доме «кандидата на классную должность» Ф.Н. Леденцова. У него было два полукаменных дома в два этажа; окна квартиры Гриневских выходили на улицу.
С 11 лет Александр постоянно подрабатывал чертежником, переписчиком, переплетчиком. За год до окончания училища, 21 января 1895 года, от чахотки умерла мать Александра. Его отец, к тому времени ставший бухгалтером-делопроизводителем губернской земской больницы, 7 мая 1895 года во Владимирской церкви Вятки венчался с Лидией Авенировной Борецкой – у Александра появилась мачеха.
Моя мать скончалась от чахотки 37 лет. Мне было тогда 13 лет. Отец женился вторично, взяв за вдовой псаломщика ее сына от первого мужа, девятилетнего Павла. Мои сестры подросли; старшая училась в гимназии, младшая – в начальной земской школе. У мачехи родился ребенок.
Я не знал нормального детства. Меня безумно, исключительно баловали только до восьми лет, дальше стало хуже и пошло все хуже. Я испытал горечь побоев, стояния на коленях. Меня в минуты раздражения, за своевольство и неудачное учение, звали «свинопасом», «золотцем», прочили мне жизнь, полную пресмыкания у людей удачливых, преуспевающих.
К тому времени под влиянием Купера, Э. По, Дефо и Жюль-Верновского «80 тысяч верст под водой» у меня начал складываться идеал одинокой жизни в лесу – жизни охотника. Правда, в 12 лет я знал русских классиков до Решетникова включительно, но указанные выше авторы были сильнее не только русской, но и другой, классической европейской литературы.
23 июня 1896 года Александр уехал в Одессу для учебы в мореходных классах.
Глава 2. Одесса, Баку, Урал, Пенза, Крым
Отчасти очень дальними родственниками по матери, а больше – просто знакомыми приходились нам Чернышевы. Отец Чернышев был протоиерей кафедрального собора. У него был сын Сережа, двумя или тремя годами старше меня, тихий, малоспособный мальчик; исключили его за неуспешность или же сами родители взяли из семинарии – точно не помню, только в один прекрасный день я узнал, что Сережа отправился в Одессу, поступил в Херсонские мореходные классы и совершил кругосветное путешествие. Торжествующие родители показывали цветную фотографию. На ней был изображен молодой моряк, одетый в форму матроса; на ленте бескозырной фуражки можно было прочесть: «Императрица Мария». Ленты падали от затылка через плечо на грудь. Полосы клинообразно выступающего из-за голландки с синим воротником тельника долгое время не давали мне покоя: я все решал – есть ли это часть рубашки или же это надевается особо, как галстук. Довольно сказать, что я никогда не видел такой одежды и положительно влюбился в нее, особенно