манящий к себе свет надежды стать частью великого замысла. Горы книг, написанных главными для его отца философами, учеными, писателями, сменялись другими стопками письменных творений. Аристотель, Локк, Маркс приходили на смену Корнелю, Пушкину и Мелвиллу. Виктор рос, а вместе с ним росла и его эрудированность, пока не пришло время самому выбирать, что ему стоит изучить дальше.
– Я не хочу, чтобы ты был чьей-то марионеткой, поэтому больше не буду тебя наставлять на путь истинный, – сказал ему однажды отец. – Теперь ты должен сам прийти к своим выводам.
Не бывает истинной истории. Она всегда меняется от автора к автору. Но знание правды – сила, и орден это понимал, поэтому хранил в своих спрятанных в надёжном тумане небытия недрах старинные рукописи и толстые книги, запечатлевшие то, что никто из сторонних этому братству людей не должен был узнать… никто, кроме маленького Виктора, взглянувшего на мир без призмы внушаемого ему ранее мировоззрения, которое, словно очки, спало с его глаз, ослеплённых от того мира, который теперь предстал перед ним. Так он узнал о том, что было надёжно скрыто из истории, что многие вещи происходили при участии ордена, в котором теперь состоял и его отец. Так, например, подмешивая Ивану Грозному в еду специальный раствор, изобретённый их химиками, который вызывал появление наростов на костных тканях, они сначала лишили его способности править, а затем освободили престол, избавившись и от его потомков, но сыну Грозного, царевичу Дмитрию, на место которого позже пытались претендовать трое самозванцев, чудом удалось спастись, навсегда скрывшись от рук ордена.
Тогда-то Порохов впервые самодовольно усмехнулся, наблюдая за теми, кто шёл по улице мимо окна его небольшой комнаты, а в голове раздалась спокойная, без единой сторонней нотки мысль: «Ничего они не понимают».
Проходил год за годом, а Виктор был погружён в изучение книг, что отец тайно приносил ему. Со временем ему начинало казаться, что он уже изучил достаточно, что уже познал все истины мироздания, что теперь стал способен творить, поэтому, когда в один из осенних тусклых вечеров очередная порция документов легла на стол перед ним, он поднял взгляд на своего предка, уверенно произнеся, что готов вступить в орден. Его отец тогда лишь молча посмотрел на него, взяв очередную из книг со стола, что лежала поверх общей стопки, и, протянув её сыну, ответил:
– Нет.
Ему сначала казалось, что отец передумал пускать его в братство, отчего заваливал ещё большим количеством страниц, надеясь, что его сын сдастся, решив, что эти усилия не стоят того, но, продолжив своё обучение, вскоре Виктор пришёл к выводу, что тот был прав, ведь истина с каждой книгой всё дальше ускользала от своего охотника. И прежде чем получить право изменить мир, он должен был проделать ещё огромный путь, лишённый каких-либо границ, что могли хотя бы намекнуть на то, куда следует идти дальше, но это созревание не могло продолжаться вечно, и пришло время, когда младший Порохов достиг того долгожданного возраста, распахнувшего для него двери в тайный