Мне тогда было двенадцать. Это было чудом. Но правила относительно детей-актеров были жесткими, и родители были обязаны присутствовать на репетициях и представлениях. Вначале они очень поощряли меня. – В ее голосе зазвучали металлические нотки. – Но я уверена, что они делали это ради приличия.
Как оказалось, ей все еще не хотелось делиться этим, и она стала искать способ сменить тему.
– Репетиции длились шесть недель, и сначала мама или папа присутствовали на них, чтобы отвезти меня домой. Но потом все осложнилось. У папы появилась новая работа, а мы с мамой переехали в новый дом, расположенный слишком далеко от театра.
– И вы вынуждены были отказаться от роли?
Мерида кивнула. Она не стала углубляться в детали – как больно ей было отказаться от роли, о которой она мечтала и над которой упорно работала. И какой потерянной она чувствовала себя, когда родителям присудили совместную опеку над ней, и тут выяснилось, что ни одному из них она особенно не нужна.
Для первого свидания эти подробности были излишними.
И тут она подумала, можно ли назвать это свиданием?
Она чувствовала лишь одно: она хотела находиться именно здесь, даже если Итан казался ей немного устрашающим. Но ее смущало не его богатство и даже не его репутация касательно женщин.
Все было просто.
Он очень нравился ей.
Ей нравилась его способность заставить весь мир вокруг исчезнуть.
Она могли сидеть сейчас в ночной забегаловке и поедать гамбургеры, и она чувствовала бы себя в точности так же – связанной с ним.
Она рассказала Итану то, что лишь однажды рассказала своей лучшей подруге, Наоми.
– Как долго вы планируете жить в Нью-Йорке? – спросил Итан.
– Это зависит от многого, – сказала Мерида, а потом неожиданно призналась: – Я окажусь в отчаянном положении, если захочу остаться здесь.
Ей не хотелось завершать вечер грустными размышлениями. Но как ей ни нравилось играть в спектакле «Почти промахнулась», ей платили за эту роль лишь крохотную стипендию. А ее заработка в галерее едва хватало на оплату жилья.
Но она все равно не теряла надежды.
– Завтра утром у меня прослушивание. Это роль в телесериале, который идет в прайм-тайм.
– А какая это роль?
– Вы не будете смеяться?
– Я редко смеюсь.
– Проститутка, – сказала Мерида. – И труп. И хотя вы можете мне не поверить, играть труп очень непросто.
Он не рассмеялся, но улыбнулся.
И когда он сделал это, глядя ей в глаза, Мерида растерялась. Как он мог так тронуть ее лишь легким движением губ? Она чувствовала себя так, словно он с легкостью проник в нее и зажег в ней пламя.
И она улыбнулась ему в ответ.
Это была ее первая настоящая улыбка за весь вечер.
Они сидели и смотрели друг на друга. Она чувствовала себя так комфортно, что, когда он протянул руку и дотронулся до ее руки, она даже не вздрогнула. Вместо этого она с облегчением сжала его пальцы.
Она чувствовала себя так, словно нашла свою вторую половинку.
Официант