искоса, нервно поглядывая из-под затемневших очков на прохожих, заспешил через Интернациональную. Как раз напротив его подъезда начиналась улица Кооперативная, и на ней в третьем доме от угла, в подвале, находился пивной бар. Совсем рядышком: о чём ещё мечтать похмельному человеку?
Игорь уже перескочил широкую, как дружба между народами, Интернациональную, тщательно избегая сближения с бешеными авто, уже снял лишнее напряжение с себя, ступив на тротуар, как вдруг увидел «Жигули» прямо перед носом. Он еле успел отскочить, но «девятка», ухнув колесом в рытвину на газоне, достала его грязными брызгами, заляпала джинсы. Мать твою так! На этом перекрёстке проезда не было – стояли поперек бетонные клумбы и железный парапет. И вот, пожалуйста, наглые сволочары на колёсах придумали выруливать на главную улицу прямо через газон и по тротуару.
Впрочем, чёрт с ними! Надо пивка поскорей. Игорь слегка обтрусил штанину, вытер туфли о траву и устремился чуть не бегом к подвальному гадюшнику. Ещё на разбитых ступеньках в нос шибал такой крутой и вонючий смог, что свежего человека наверняка бы вывернуло. Хотя нога свежего человека на эти бетонные щербатые ступеньки вряд ли когда ступала.
Под низкими сводчатыми потолками в густом тумане помойных паров снулыми рыбами плавали утренние вялые клиенты. Возле стойки собралась толпишка. У Игоря сжалось сердце и скукожился желудок, но тут хрипловато-визгливый голос барменши подбодрил его:
– Ну-к, вы, с кружками, все за столы, к такой матери! Пошли отседа! Я только официанткам наливаю и в банки, навынос. Ну!
Страждущие из толпы взмолились было: Людмила Афанасьевна, мол, красавица, помираем, кружечку только… Но царица-хозяйка, эта самая «Людмила Афанасьевна» – низенькая жирная баба с носом-пятачком, размалёванным ртом, во рту золотая коронка поблёскивает, рядом чернеет корешок сгнившего зуба – вошла в раж.
– Я сказала и – ша!
Она вытерла руки о пятнистый фартук, на котором обильно блестели рыбья слизь и чешуя, ухватила банку Игоря (по счастью, с тарой оказался он один), плеснула в неё щедро из пластмассового кувшина какие-то опивки и сунула под кран. Игорь скрутил себя: чуть слово против вякни – останешься и вовсе без пива. Нрав этой мурластой грязной самодурихи был ему отлично известен.
– И ещё, будьте так любезны, кружечку, – корректно сказал он, протягивая деньги.
– Рыбу надо брать, положено, – буркнула «Людмила Афанасьевна», но буркнула не напористо, не приказательно – всё же Игорь заметно отличался от обычной клиентуры.
– В следующий раз – двойную порцию, даю слово. А сегодня, уж простите великодушно, у меня изжога, – как можно обаятельнее скривился он.
Подействовало. Запечатав банку и подхватив кружку с мутной жидкостью (пена опадала-растворялась на глазах), он прошёл в другой зал, где торговали водкой. Как раз выходило сто пятьдесят граммчиков. Игорь знал – этого будет мало, день только раскручивался. Игорь предчувствовал уже – и сегодня он