руки кровавится ссадиной, жокейская шапочка с большим пластиковым козырьком сползла на самые брови.
Что такое? Батюшки! Да неужто совхозный спортсмен и вожак молодёжи в зюзю пьян?! И правда, Славик Дольский находился явно в крепком подшофе, что – не будь сейчасных обстоятельств – тоже посчиталось бы чрезвычайным происшествием.
Колька Тулин, ближайший Славин дружок, кинулся ему навстречу первым сообщить новость.
– Слыхал, Славик?
– Чего? Про убийство?
– Типун тебе! Ты чё? Какое убийство?
Славик встряхнулся, напряг скулы.
– Да болтают старухи, уже слыхал…
– Так пока не знаем ничё. Ищут вот – пропали. Томка там… А ты где это нарезался? Ты ж трезвенник-язвенник…
– Да так, случайно…
И тут раздался вскрик: «Едет!»
Все вскинулись, подумав – «рафик». Но на околице показался синий «москвичок» агронома. Он отчаянно пылил по просёлку, торопясь на всех порах с какой-то вестью.
Весть эта оглушила глазковцев. Жена Савелова взвыла в голос, тут же захлебнулась криком и грохнулась оземь – мужики и подхватить не успели. Зарыдала и дочь Зинаиды Григорьевны. Завсхлипывали-заахали бабы в толпе. У матерей, чьи дочки с малышами наезжали теперь из города, остановились от жуткого предчувствия сердца. Славика Дольского начало трясти крупной дрожью, он заскрипел зубами, из глаз его выдавились слёзы, губы покривило судорогой. Он развернул велосипед, разогнал, вскочил на ходу в седло, но сорвался на раму, чуть не грохнулся, однако удержался, нашарил кроссовками педали и рванул прочь от людей – стыдясь, наверное, ненужных слёз.
– Да-а, Славик-друг, – пробормотал Коля Тулин. – Вот чё жизнь-падла делает, чтоб её!..
Милицейский наряд с трудом обнаружил совхозный «рафик» в четырёх километрах от села, за лесополосой.
Навела на него большая галдящая стая ворон. Он стоял вплотную к деревьям и кустам, сливаясь с ними цветом. Из открытой дверцы салона зелень травы густо закапала-запятнала уже застывшая на жаре кровь. Плотная туча опьяневших мух гомозилась над ало-вишнёвой лужицей, гудела внутри микроавтобуса. Даже видавший виды майор, первым заглянувший в «рафик», невольно вздрогнул.
Впереди, уронив половину головы на руль, ссутулился труп мужчины. Именно – половину: затылочная часть черепа была снесена полностью, вокруг кошмарной раны топорщились забрызганные кровью и мозгами абсолютно седые волосы. В салоне были обнаружены три женских трупа: старая женщина, скорчившись, прижав руки к изрешечённой картечью груди, лежала на полу в луже крови. Одна девушка сидела, откинувшись навзничь на спинку сидения, вместо лица кровавился у неё бесформенный кусок мяса. Вторая девушка прислонилась головой и плечом к стенке автобуса: у неё зарядом картечи разворотило шею и верхнюю часть обнажённой левой груди. На коленях трупа подёргивался и попискивал ребёнок, весь в крови…
Кольца, серьги, кошельки – всё осталось при мёртвых, лишь пропала сумка с совхозной