передумал. Одной рукой придерживая дорогую сумочку, а в наманикюренных пальцах другой сжимая листок пропуска для посетителей, дама осведомилась, кто из присутствующих Буковшин.
– Это я вас вызывал, – ответил мрачный человек с обритой наголо головой, смерив вновь прибывшую быстрым взглядом. – Садитесь, Клара Ивановна.
Дама села возле его стола, достала платочек и попыталась сделать плаксивое лицо, отчего ее глаза стали еще более злыми. Из последовавших вслед за этим вопросов бритоголового Буковшина Казачинский уяснил, что дама устроила в своей квартире нечто вроде дома свиданий. Однако Клара Ивановна яростно протестовала против обвинений: да, она разрешала некоторым знакомым пользоваться квартирой, когда сама куда-то уходила, но не сводила их с девушками и денег не брала, а если кто-то утверждает обратное, то он лжет, лжет, лжет…
– А не сходить ли нам пообедать? – спросил Яша у Казачинского. – Тут в здании есть столовая для сотрудников…
Юра, который один на один сражался с учебником криминалистики и только что узнал, что при расследовании убийства труп является «центральным вещественным объектом», возражать не стал. Обед, хоть и вполне ординарный, показался ему необычайно вкусным и отчасти примирил его с новой профессией, вхождение в которую никак ему не давалось. Возвращаясь из столовой, новоиспеченные сыщики возле дверей кабинета столкнулись с Петровичем.
– Где шляемся? – спросил тот без всяких околичностей.
– Карп Петрович, мы на обеде были, – ответил Яша с достоинством, поправляя очки.
– Дуй в архив и подними там все данные о семье гражданина Тагильцева Александра Ильича, – распорядился Петрович, – год рождения 1881-й, убит неизвестным или неизвестными в мае на Ухтомской улице. А ты, Юра, иди-ка в НТО и попроси у Виноградова заключение по Грацианскому.
– Куда я должен идти? – нервно переспросил Казачинский.
– В НТО! – Петрович сверкнул глазами. – Научно-технический отдел! Там эксперты сидят… В цокольном этаже!
– Хорошо. Тут это… словом… Карп Петрович, я до сих пор не выразил вам мою благодарность за то, что вы меня спасли… Понимаете, я…
– Еще раз назовешь меня Карпом – башку оторву, – свирепо оборвал его Петрович и удалился стремительным шагом, оставив Казачинского стоять с открытым ртом.
– Он не любит свое имя, – объяснил Яша, пряча улыбку. – Потому, собственно, его и зовут Петровичем…
– А-а, – протянул Юра, начиная понимать. – Слушай, но если ему не нравится имя, чего ж он его не сменит?
– Ну, наверное, потому что тогда ему не на что будет жаловаться, – загадочно ответил Яша. – Ладно, я в архив, а ты вот по этой лесенке спустись до самого низу и там спроси, где Виноградов сидит. На дверях все равно ни черта не написано.
Юра последовал указаниям своего товарища и оказался в темноватом коридоре, где преобладали иные запахи, чем наверху. Там пахло дымом крепких папирос, человеческим потом, возле столовой – свежеиспеченным хлебом и