покрытый яркими циновками. Такая же плотная циновка закрывает вход в дом, который не имеет дверей, как и большинство соседних домов. Сейчас циновка закручена наверх, чтобы впустить ночную прохладу.
Чуэн Мулук выжимает в глиняные плошки по нескольку капель сока агавы для себя и друга, а для мальчишек припасено немного воды. Мастерам по камню, как и солдатам, воду выдают отдельно и чуть больше, чем остальным гражданам. На открытом огне варится горсть кукурузы, и все с удовольствием вдыхают ее вкусный распаренный запах.
Чуэн Мулук берет из небольшой стопки табачный лист, свертывает трубочку, закуривает и передает ее Вуцли Кеху. Тот тоже затягивается, возвращает ее, спрашивает.
– Скажи, друг, что будет с городом, с нами? Ты старше меня, у тебя больше опыта жизни. Ты украшал храмы и пирамиды, дома богатеев, дворцы жрецов. Что там говорят? – Вуцли Кех показал рукой куда-то вверх и в сторону, но все поняли, кого он имеет в виду.
Мальчишки с нетерпением ждут ответа Искусного мастера.
– Я слышал, у дальнего моря, где кончается сельва, живет старая мудрая рыба-птица Брухо Бухо, – неспешно начинает рассказ Чуэн Мулук. – Говорят, ей многое известно. Вот она, может быть, и знает, отчего разгневались на нашу страну боги и не шлют Большой ливень. Еще опять пошли слухи о Лазоревом мальчике, которого жрецы прячут в лабиринтах главной пирамиды. -
– Я тоже про него слышал… А кто-нибудь, хоть один разочек, одним глазком видел его? Может, это сказки одни, а его и нет на самом деле? – встрял в разговор взрослых Кил Чилим. Привстав от волнения, он прибавил. – Хотелось бы мне посмотреть на него.
Искусный мастер, снова передал табачную трубочку Вуцли Кеху, вздохнул.
– Может быть, и посмотришь. Слышал я, в День общего моления о дожде его впервые выведут на главную пирамиду, поставят прямо на вершине, у храма Солнца. Вот тогда можно будет на него взглянуть, – грустно усмехнувшись, добавил Чуэн Мулук и замолчал, глядя на огонь под каменным котелком с кукурузой.
– Э-э, – вздохнул Шал Талам, – он будет стоять так высоко, вряд ли что разглядишь-.
– Скажи, ужас: стоять на жаре весь день, на тебя глазеют, а ты не смеешь пошевелиться, сесть или даже нос почесать, – засмеялся Кил Чилим, обращаясь к другу, но ему ответил Чуэн Мулук, упрекнув за неуместную шутку.
– Да, тяжело этому мальчишке, но здесь не до смеха. Представь, говорят, все его тело покрыто несколькими слоями густой синей краски и пластинками лазурита, на шее – тяжелые бусы, а на голове от подбородка до самого лба натянута маска то ли ночной птицы, то ли летучей мыши. А на бедрах тяжелый пояс с пряжкой из огромных драгоценных камней.
– Зачем его так вырядили? Бедный парень, – уже без смеха сказал Шал Талам. – Правда, мне его даже жалко.
– И мне, – тут же поддержал друга Кил Чилим.
Все замолчали, задумались, глядя на огонь, где в горшке остывали разваренные до мякоти кукурузные зерна. Ребята, вытягивая шеи, с удовольствием вдыхали запах горячей кукурузы,