стакан мутной жидкости мигом свалил меня с ног. Впрочем, командир отряда Федя Бурлаков тоже продержался недолго.
Очнулся я в душной избе, в спертом воздухе злобно звенели мухи, а ватное одеяло впечатало меня в матрас. Охая и держась за разрывающуюся от боли голову, я поднялся и увидел Федьку, который сидел в той же позе на топчане, стоявшем у печки.
– Чего, сыночки, плохо? – с искренним состраданием пробасил кто-то.
Мы с Федором, не сговариваясь, повернулись к окну, откуда шел звук, и замерли.
– Это белая горячка, – прошептал Бурлаков, – надо бросать кирять! В дурку пора!
Я начал судорожно икать. У маленького окошка с цветастыми ситцевыми занавесочками стоял стол, накрытый клеенкой. В центре была досочка, на ней черная чугунная сковородка с жареной картошкой, луком и салом, рядом на расстеленной газетке стояла банка с солеными огурчиками, чуть поодаль высилась бутылка. Меня сначало затошнило, но потом я увидел человека, который лакомился картошкой, и, не в силах совладать с собой, взвизгнул:
– Черт!
Огромный черный мужик положил на клеенку гнутую вилку и прогудел:
– Между прочим, мне обидно. Я не черт, а Михаил Иваныч.
– Ты его тоже видишь? – дрожащим тенорком проблеял Федор.
– Ага, – простонал я.
– Значит, это не галлюцинация, – перешел на шепот Федька, – двоим одно и то же не привидится.
Ответить командиру я не успел, лишь тупо смотрел на антрацитно черного дядьку. Меньше всего я ожидал встретить в деревне под Тамбовом негра, преспокойно лопающего жареху.
– Папка, – заорали из сеней, и в комнату влетел прехорошенький негритеночек, – тама баба Мотя радио сломала! Починишь?
– Сейчас, Лешенька, – ласково сказал Михаил Иваныч, встал и, почти касаясь курчавыми волосами потолка, с укоризной произнес: – Чаво уставились? У нас интернационал! Не черт я, а зоотехник. Мою прабабушку барин местный в том веке из Эфиопии выписал, очень уж ему хотелось в горничных арапку иметь. Сколько лет прошло, а кровь не разбавилась. Нас тут все знают. А вам за воротник меньше лить надо, студенты! Тьфу!
Тяжело ступая, Михаил Иваныч ушел, мы с Федькой обвалились на матрасы.
– Уф, – выдохнул командир, – я думал, в ад попал! Нет, правда, хватит ханку жрать. Решено, возвращаюсь в Москву, женюсь – и никаких бутылок.
Я же сделал другой вывод из случившегося: любое, даже самое невероятное явление, как правило, имеет простое объяснение, но людям свойственно умничать, от того и неприятности.
– Чем могу помочь? – колокольчиком прозвенела Мальвина.
– Простите, – я вынырнул из пучины воспоминаний, – я ищу Юрия Трофимова, вроде он ваш директор.
– Трофимов? – сдвинула тоненькие бровки красавица. – Юрий? Не припомню такого.
– Он тут начальник.
– Нет, нет, – снова заулыбалась Мальвина, – фирмой руководит Олег Валерьевич, в заместителях у него Анечка и Леня. Никаких Юриев. Может, он в отделе рекламы работает? Одну минуточку.
Изящная смуглая ручка