вам фамилию.
– Так она, оказывается, не бизнес-леди, а артистка цирка? А я-то думала, что она из богатых… Простите! Нет, правда ведь но она так выглядела, – продолжала Машка, ковыряясь в записях регистрационного журнала и как бы оправдываясь, пред такими красивыми, за свою девичью забывчивость. Нашла нужную запись и очень обрадовалась, сообщая о ней приватные сведения.
Отойдя подальше от стойки регистрации, чтобы не услышали, одна из красавиц.
– Ну и дурища она! Поздравляю. Нам везет с тобой на болтливых баб! – сказала одна из красивых. – Мало того, что опознала, так и вывали всю ее подноготную. Вот теперь нам можно немного расслабиться, как ты считаешь, Кисунечка, моя милая?! А может, вернемся и вселимся часика на три в номер? А им скажем, что нам для поиска потребовалось некоторое время…
Так они на пару и сделали.
И там, в номере гостиницы, предаваясь ласкам вспоминали болтливую регистраторшу, которая, сама того не ведая, доставила им столько радости! А то бы они все бегали да узнавали о какой-то Манюне – любовнице этого самого и теперь навсегда замолчавшего Купола, зверски убиенного их хозяевами!
А тем временем…
Прасковья, все еще на что-то надеясь, приехав в город, привычно позвонила в гостиницу. Она раз в неделю так делала, чтобы узнать, не спрашивал ли о ней кто? Расчитывала на весточку от Купола.
Вот, и на этот раз она уже хотела отложить трубку, как тут ей Машка – болтушка, взяла, да и выпалила по телефону, что ее, наконец-то нашли подруги по профессии.
– Какие подруги, какой профессии? – спросила с тревогой. – Машенька, а ты ничего не путаешь? Ну и как они выглядели, во что были одеты? – наседала Манюня, стараясь скрыть за вопросами свое беспокойство и необычайно сильное волнение.
Так она поняла, что с Купола покончено окончательно и что ее теперь зачем-то ищут…
Но зачем? – спрашивала себя, – что я такое для них означаю? Неужели ее будут преследовать только за то, что была с Купола? – говорила себе, еще веря в какое-то бандитское благородство, навязанное ей особым общением с Купола.
Нет! Что-то не то! – говорила себе, уже освобождаясь от уходящих иллюзий и возвращаясь к реальностям современной жизни.
Как женщина, оставаясь одна, она снова становилась осторожной и потому что-то неясное и тревожное почувствовала… Чувствовала, но пока что не могла найти объяснений этому беспокойству в их настойчивости.
А тем временем те самые красивые девочки, разметавшись телами на постели, насладившись, взаимно обнявшись, лежали и отдыхали удовлетворенно, взявшись за руки…
– Нет, – молвила как-то неуверенно Лапочка, одна из девиц, приподнимаясь на локте, – я все понимаю, но почему это именно нас зарядили на поиски?
– А ты что же, не рада?
– Ну что ты, Кисуня! Я рада! Я такая с тобою счастливая… – сказала и, наклонившись, нежно поцеловала свою любовницу и коллегу по профессии. – Но все же, – продолжала она, отрываясь