его первый раз в жизни, понятия не имела, кто он такой и чем занимается…
«Вот тебе, пожалуйста, курортный роман», – мрачно подумала она, перекусила на скорую руку, подумала, оделась потеплее (ночами тут было нежарко), захватила туристическую пенку и ушла. Ее снова не заметили, у костра уже пели, отчаянно фальшивя.
На берегу тускло тлел костерок, пахло чем-то незнакомым, очень душистым.
– Я уж думал, ты не придешь, – сказал Ариш, сосредоточенно помешивая что-то в котелке. – Испугаешься. Вы, люди из городов, теперь всего боитесь, особенно незнакомцев.
– Боимся, – подтвердила Инга, расстилая пенку и усаживаясь.
– Это ты правильно сделала, ночью холодно, особенно чужакам, – одобрил он. – Я вот плед захватил, замерзнешь – укутаешься.
Это был не плед, а потрепанное лоскутное одеяло.
– А ты?
– А мне не холодно. Я привычный. Ты-то девушка, тебе мерзнуть нельзя, – невозмутимо сказал Ариш и протянул ей плошку со своим варевом. – Попробуй.
– Это после твоего напитка небо начнет вращаться? – не без намека спросила Инга.
Ариш недоуменно посмотрел на нее.
– О чем ты?
– Я не знаю, что тут растет, какие травы. Так вот выпьешь – и привет. И небо вращается, и звезды танцуют, и кони по радуге скачут…
Он молча выплеснул напиток в траву и встал.
– Должно быть, я ошибся, – негромко произнес он. – Жаль.
– О чем ты? – спросила на этот раз Инга.
– Ни о чем. Возвращайся в лагерь. Там, я слышу, снова завыли.
– Ариш, я тебя обидела чем-то? Нарушила какой-то обычай? – Она вскочила. – Погоди, я читала, нельзя отказываться от угощения, дело в этом? Прости, я забыла, я…
– Да причем тут это, – тихо сказал он. – Я просто заварил чай. Я же не прадедушка Арниль, он-то под настроение такое стряпает, что потом синих зайцев наяву видишь.
– Просто чай? – зачем-то переспросила Инга.
– Да. Чтобы согреться.
– Но разве чай так пахнет?
– А ты пила когда-нибудь настоящий? Да, не скрою, добавил туда чего-ничего для аромата, но могу поклясться – никакой отравы там нет. Ну разве что аллергия у тебя на какие-то растения, – мрачно сказал он, глядя на озеро.
Инге стало обидно до слез: ни за что ни про что оскорбила человека, который, кажется, и впрямь не желал ничего дурного.
– Прости, пожалуйста, – попросила она и шмыгнула носом. – Ты… ты прав, мы, люди из больших городов, боимся незнакомцев. Ты сам посуди: кругом степь, в лагере песни поют, никто не услышит, случись что… А если бы не ты, я бы утонула, – добавила Инга шепотом. – Но все равно научиться кому-то доверять очень тяжело. Меня предавали уже трижды, а мне лет всего ничего. Хочешь, расскажу?
– Расскажи, если тебе так будет легче, – кивнул он не оборачиваясь. Инге в самом деле было проще говорить, когда на нее не смотрели.
– В школе на выпуске мы веселились, – сказала она, сев обратно. – И кто-то подлил мне в газировку неразбавленного спирта, а я так хотела пить, что выхлестала залпом