И то, что дайвер там увидел, ему не понравилось.
– Слышь, парень, – опять подал голос капитан. – Док дело говорит. Места здесь глухие. За десять лет после начала заварушки, здешний народ совсем одичал. На Гремучих – вообще людоеды. Да что там! Людоеды – не худшее из зол. Там такое водится, что… Может, передумаешь? До континента…
– Нет. Вези, как договорились.
– Ладно. Я понял. Не дергайся. За тебя беспокоюсь – сожрут тебя в два счета. А так – док подлечит тебя, хоть продержишься малость.
– Разберусь. Сам.
– Ну-ну, – усмехнулся капитан.
Сквозь дыры в низких облаках светило солнце. Бухтел двигатель. Моросил слепой дождь, мокрой пылью оседая на лице. Палуба покачивалась, корабль носом вгрызался в пенные валы. Дикарь тяжело дышал. Боль, злобной собакой сидевшая на цепи, сорвалась с поводка. Она вгрызлась в желудок, кромсала на части легкие, прокладывая путь к сердцу. Каждый вздох он принимал как последний, все казалось, что ему недостанет сил заполнить кислородом легкие, конвульсивно сжимающиеся после каждого выдоха. Седой Океан, пробитый стрелами солнечных лучей, терял краски. Дикарь попробовал сжать руку в кулак и с отчаянием понял, что конечности его не слушаются. Звуки доносились до него издалека – искаженные, растянутые во времени. Плеск волн отдалился и шум двигателя внезапно смолк…
Наверное, его все-таки угораздило отключиться. Дикарь ударился головой о борт и только тогда открыл глаза. Прямо на него черноглазо уставился пистолетный ствол.
– Поиграли и будет, – твердо сказал капитан. – Скидывай портки. И не дури. С такого расстояния не промахнусь. Посмотрим тогда, проживешь ли ты с дыркой в башке.
Превозмогая чудовищную боль, сковавшую тело, Дикарь поднялся. Он не отрывал глаз от капитана.
– Много болтаешь, – выдавил дайвер из себя. – Сразу стрелять. Надо было. Пока возможность. Была.
– Много ты понимаешь в моих возможностях, – скривился седовласый мужчина. – В крайнем случае, снимем костюмчик и с трупешника. Если артачиться будешь. А так… Сделаю, как договорились. Вон твой остров на горизонте маячит. Ближе не подойду. Здешний народец уж больно неприветливый. Мне – костюм. Тебе… Жизнь.
Он не договорил. Дайвер воспользовался тем, что капитан отвлекся. Хозяин положения, он стоял на палубе, широко расставив ноги, водя стволом из стороны в сторону. Медленно, как будто хотел разглядеть остров, Дикарь перегнулся через борт. Когда капитан опомнился, было уже поздно. Боясь повредить костюм, он выстрелил, рассчитывая попасть в голову. Но промазал – пули просвистели у беглеца над головой.
Дикарь упал в воду, уже не чувствуя боль от удара о поверхность. Поднялся и опал столб брызг. Пенные разводы с шипением растаяли, обнажив гладкое тело волны, на котором расходились круги от дождя.
3
Европа в Средние века отличалась жестокостью нравов. За мошенничество и обман человека приговаривали к наказанию слепотой, которое и приводили в исполнение на редкость изощренно: раскаленным добела