«Весна», и многое другое по мелочи. Наш быт после этого стал восприниматься нами как вполне приемлемый, по крайней мере на первое время. А в будущем, притом не очень отдалённом, мне в институте обещали предоставить отдельную благоустроенную квартиру.
Напротив нашей комнаты, через общий на весь этаж коридор, находилось подсобное помещение, несколько меньшее по размеру, чем комната, в которой мы жили. Его окно выходило на улицу Комсомольскую. Мы это помещение, как и все жители этажа, пользовавшиеся им, называли кухней. Здесь были краны с холодной и горячей водой; раковина, где можно было помыть посуду. Кроме того, там стоял хозяйственный стол, а за ним была установлена большая газовая плита с четырьмя конфорками, соединённая с газовым баллоном. Моя супруга Галина на этой кухне приспособилась готовить многие привычные блюда. А для того, чтобы подогреть перед употреблением ранее приготовленную еду, у нас в комнате имелась простенькая электрическая плитка.
Другие бытовые удобства находились в конце общего коридора. Они были предназначены для жильцов-мужчин. А представительницам женского пола приходилось ходить с нашего, четвёртого, на третий этаж. Конечно, существовали в общежитии и помещения для принятия душа и стирки. Они располагались на первом этаже.
В сентябре, пока не было учебных занятий, я не склонялся к тому, чтобы слишком часто приходить на кафедру, проводя там время в пустопорожних, как мне казалось, разговорах. Это не понравилось заведующему кафедрой. Он однажды, когда я появился на кафедре, даже высказал замечание по поводу того, что я редко прихожу на работу. И добавил, что одна из наших уважаемых женщин даже посетовала недавно, что ещё ни разу не видела нового преподавателя, т. е. меня. Я в своё оправдание ответил, что, поскольку занятий пока нет, принял решение сосредоточиться на обустройстве своего жилища, а также, что немаловажно для меня, на самостоятельной подготовке – чтобы потом не терять на это время и быть вполне готовым к напряжённому и качественному исполнению своих обязанностей, когда начнутся учебные занятия. Извинился. Однако после замечания заведующего мне пришлось всё-таки несколько скорректировать своё поведение.
До меня довели, разумеется, мои должностные обязанности в плане учебной работы. Я должен был как ассистент вести семинарские занятия по своему предмету, т. е. в рамках общего курса философии, как по диалектическому материализму, так и по историческому материализму. Мне всё это было знакомо ещё по Томскому университету, и я надеялся только этим и ограничиться, чтобы выделить себе хотя бы минимальное количество времени на продолжение и завершение работы над диссертацией. Однако заведующий кафедрой не благословил меня на такую щадящую жизнь. Он сослался на производственную необходимость и заявил, что намерен поручить мне чтение лекционного курса. Пока только по историческому материализму. Против производственной необходимости, как известно, выступать бесперспективно, и я вынужден