на Озирисову мумию опускается богиня Изида, ястребиха с распростертыми крыльями: высиживает воскресшее тело его из мертвого, как птица – яйцо.
«Сколько раз хотел я собрать детей твоих (Иерусалим), как птица собирает птенцов своих под крылья, – и вы не захотели», – говорит и Сын, как Мать (Матф. XXIII, 37).
Голубь есть птица Девы Матери – вавилонской Иштар, ханаанской Астарты, сиро-финикийской Ашеры, тиро-сидонской Танит и той для нас безыменной богини преэллинской (Крито-Эгейской), которая потом названа Афродитой-Уранией.
«Крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, – и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него» (Матф. XVI, 3).
Не он, а Она – Ruach – ниспускалась, носилась над водами Иордана, так же, как в начале Бытия – над водами бездны.
«Деяния Фомы, Acta Thomae, сообщают евхаристическую молитву первых христиан: «Сниди, Голубица Святая… сниди, Матерь Сокровенная… даруй нам приобщиться Тебе в тайнах сих, совершаемых во имя Твое» (Act. Thom. – Bousset. Hauptprobleme der Gnosis, 66).
Так Евхаристия древнейшая совершается во имя Духа-Матери. И крещение тоже (Ibid., XXVII. W. Bousset, op. cit., 66).
«`Η μήτηρ μου το ¥γιον πνευμα. Матерь Моя, Дух Святый», – говорит Иисус в Евангелии от Евреев (Hieronim. In Mich., VII, 16. – Origen. In Iohan., 11, 6).
«Мария же сказала Ангелу: как будет это, когда Я мужа не знаю? Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя» (Лук. I, 34–35).
Всевышний есть Отец; Дух Святый, Ruach – Мать. В пречистом теле Марии Отец соединяется с Матерью.
Бог есть Мать: к тайне этой, в христианстве еще не раскрывшейся, уже прикасаются идолы каменного века, глиняные фигурки Матери с Младенцем, находимые всюду, от Двуречья до Атлантики, по всем путям христианства будущим.
Может ли это быть? Может. Как тень Сына, еще не пришедшего, уже легла назад, на все человечество, до начала времен, – так и тень Матери.
Озирис-Таммуз – тень Сына предсказывает не только то, что Он уже сделал для нас, но и то, что Он еще сделает.
«Ištar Mami» – «Мама», – пролепетал Вавилон первым детским лепетом, и это ему зачтется в веках и в вечности.
Отец, Сын и Мать
«Ты – жених крови у меня… жених крови по обрезанию», – говорит сыну своему Сепфора, жена Моисея (Исх. IV, 26). «Творец твой есть супруг твой… Как жену, призывает тебя Господь», – говорит пророк Израилю (Ис. LIV, 1–6).
Израиль есть Жених и Невеста, обрученные Богу, Он и Она, – Мужеженщина. Это не образ и подобие, а действительность, не дух, а плоть и кровь, не миф, а мистерия – таинство брачное, брачный союз Бога с человеком. На этом зиждется весь Израиль, весь Отчий Завет. И эти глубочайшие корни Израиля уходят в Вавилон.
Богиня Иштар, Звезда любви, утренне-вечерняя, есть «на закате Жена, на рассвете Муж», сказано в одной вавилонской клинописи (Dussaud. Notes de Mithologie Syrienne, 9). Божие лицо, обращенное к свету дня, к этому миру, есть лицо мужское, а ко мраку ночи, к тому миру – женское. Бог – Он и Она вместе, Мужеженщина.
Вот почему во всех вавилонских молитвах обращение к Богу