первое, и, может быть, погребено будет второе. К первому Он нисходил, – может быть, низойдет и ко второму.
Страшно думать, о чем никто никогда не думал; страшно видеть, чего никто никогда не видел; страшно быть, где никто никогда не был. Но это нужно, чтобы найти тайну Запада, жемчужину, скрытую в сердце морей.
Путь в Атлантиду – сошествие в ад, за Христом Неизвестным. Вот почему три книги об одном:
Тайна Трех
Атлантида-Европа
Иисус Неизвестный.
Часть I
Атлантида
1 Миф или история?
Два сказания о гибели первого человечества дошли до второго: вавилонское, повторенное в книге Бытия, о потопе, и египетское, записанное Платоном, об Атлантиде.
Двадцать пять веков люди ломают голову над загадкой Платона о первом конце мира и, вероятно, будут ломать до конца второго.
Что такое Атлантида, миф или история?
«Кто ее создал, тот и разрушил», – смеется Аристотель[28]. Это значит: Атлантида – миф. Но, если даже так, вспомним, что для самого Платона значит «миф», – может быть, лучшая часть всей его мудрости. Не ближе ли и нам, не роднее ли, потому что бессмертнее, миф Платона, чем вся его диалектика?
Миф – полет, диалектика – лестница; рушится лестница, крылья мифа возносят на высоты нерушимые; дальше всех человеческих глаз, край земли и неба, начало и конец всего – «Атлантиду» – видит орлиное око мифа.
Слушая спор, диалектику, споришь и сам; слушая миф, молчишь и вспоминаешь райские песни Ангела, петые всякой душе до рождения:
И звуков небес заменить не могли
Ей скучные песни земли.
Мифы Платона – всем эллинским мифам венец, а жемчужина в венце – «Атлантида».
«Кто ее создал, тот и разрушил», – чтоб это сказать, надо быть таким трансцендентно-лютым врагом Платона, каким был ученик его, Аристотель.
Рафаэль, в ватиканской фреске – «Школа Афинских мудрецов», дал в руки Платона «Тимея» – «Атлантиду», как бы желая тем показать, что здесь его глубочайшая мудрость.
Что такое миф? Небылица, ложь, сказка для взрослых? Нет, одежда мистерии. Голыми ходят у Платона только низшие истины; высшие – облекаются в миф, так чтобы истина сквозила сквозь «басню», как тело – сквозь ткань. Тут парадокс, непонятный всем Аристотелям: в грешное облекается святое, истина – в ложь. Нет ли и за ложью «Атлантиды» истины?
Две музы у Платона: ученица Сократа, с разумными устами спорщица, и ученица Орфея, «с исступленными устами Пифия»[29]. Та об Атлантиде молчит, говорит только эта.
Два у Платона Сократа: собственный его, одержимый богом вакхант, – может быть, мифический, и чужой, Ксенофонтовский, Меморабилийный, – вечный вопрошатель, сам не ответчик, «повивальная бабка», сам не рождающий, – двусмысленно-жутко смеющийся Фавн, – может быть, исторический.
Если так, то и здесь, у самых истоков Платоновой мудрости, борется миф-мистерия с историей.
Прежде чем спрашивать, была ли Атлантида, надо бы спросить, что думает об этом сам Платон. Но вот, как это