что совсем недавно убивали нас! Ни за что! Просто так! Лишь из-за того, что фамилия у меня была не такая, как у них, и я знала своих предков до двенадцатого колена!
Я с треском захлопнула веер, и гримаса ярости исказила моё лицо. Мне показалось, что Аврора обращается ко мне.
–– Что ты говоришь, дорогая? Прости, я прослушала тебя.
–– Мама, погляди, вот тот человек… – Голос её прозвучал робко. – Он наверняка пригласит меня. Можно?
–– Что?
–– Можно ли мне танцевать с ним?
Я вздохнула.
–– Почему же нет, дорогая? Это только от тебя зависит. От того, нравится ли тебе этот человек.
Аврора упорхнула от меня через две секунды после того, как я произнесла это. Я посмотрела ей вслед, подумала о том, что вовсе не следует внушать таким юным девочкам ожесточение, свойственное мне, и медленно двинулась дальше, машинально разворачивая веер.
Звучала музыка, и, казалось, с каждым новым тактом на меня смотрело всё больше и больше мужчин. Я сознавала, как притягательно и ярко выглядит моё пламенеющее платье в этом зале, полном бледных женщин и вульгарных офицеров, и уже сожалела, что надела его. Лучше было предпочесть что-то менее заметное. И Талейрана нигде не было видно… Мне вовсе не хотелось пробыть здесь до полуночи, занимаясь поисками министра!
Я приблизилась к киоску и взяла стакан лимонада. Становилось жарко. Аврора не спешила возвращаться. И в этот миг, когда я почувствовала, что начинаю злиться, позади меня раздался голос, который я сразу узнала:
–– Вы опоздали, мадам. Я… э–э, можно сказать, я уже начинал досадовать.
Я чуть склонила голову в ответ на поклон Талейрана.
–– Мне казалось, что и вы, господин министр, не слишком стремились со мной встретиться.
–– Я? Вы полагаете, что после столь восхитительного внимания с вашей стороны я могу быть столь неучтив и забывчив? Похоже, вы крепко меня презираете, госпожа дю Шатлэ.
У него в руках была роскошная, редкой работы табакерка; он открыл её, собираясь, видимо, нюхать табак, и мне стал, виден мой изумруд, вделанный в крышку. Более чудесного украшения для такой красивой вещи и придумать было нельзя. Я поняла, о каком внимании толковал Талейран, и невольная улыбка скользнула у меня на губах.
Талейран, сразу взяв деловой тон, произнёс:
–– Сейчас я представлю вам человека, который нынче занимает важный пост, но в будущем, несомненно, добьётся большего. Вы уж найдите способ поговорить с ним.
–– Какое влияние он имеет? Он министр?
–– Он из военного министерства. Правая рука военного министра Шерера; именно в его компетенции судьба мятежников – казнить их или миловать…
Взглядом он попросил меня повернуться. Я повиновалась, поглядела и, честно говоря, остолбенела.
Это был Доминик Порри, которого я не видела уже год с лишним. В светлом сюртуке неплохого покроя, белом галстуке, жилете