и недостатки. – Какое честное слово? Ты о чем? С какого перепугу я должна тебе верить? Совсем за дуру меня держишь? Ах, ну да, забыла, ты же привык общаться с девушками, у которых развитие интеллекта замерло еще на внутриутробном периоде. Прости, Павлуша, но со мной это не прокатит. После ваших с Вадькой выкрутасов я не поверю, даже если все ваши слова нотариус будет заверять. Хоть мамой клянись – не пройдет.
– А вот тут не надо путать меня и твоего неудавшегося жениха. Я тебе ни в любви, ни в верности не клялся. И не обещал, что ничем не обижу. А сейчас обещаю, что запись никуда, кроме тебя не уйдет, и обещание выполню. Я еще никогда свое слово не нарушал. Иначе давно бы вылетел из бизнеса.
– Ну да, а через пару лет решишь уйти от этих дел и займешься какой-нибудь криминальной фигней, и снова начнешь меня шантажировать. Может, ты и с Вадимом так же поступил? Накопал какое-нибудь старое кино и так же на него надавил? А потом меня начнешь под кого-нибудь подкладывать, чтобы новые картинки снять?
– Ты что, ищешь ему оправдания? Решила простить бедолагу? Все равно, не прокатит – первое условие, которое я оговорил – с Вадимом ты расстаешься. Даже если тебе очень хочется простить и забыть. – Черт, неужели, правда, может простить, после такой подлости?
– Я себя не на помойке нашла, чтобы второй раз в то же дерьмо вляпаться. Пусть сам себя прощает и оправдывает. Ему с этим дальше жить, а не мне. Моя совесть чиста, а он свою пусть самостоятельно отскребает. Так вот, не уходи от темы. Мне нужна гарантия. Пока ты ее не дашь – ни о каких условиях с твоей стороны не может быть и речи. И вообще, можно забыть этот разговор.
– А что так осмелела-то? Вроде, на все согласная была?
– А какой мне смысл на все с ходу соглашаться? Чтобы потом ходить и оглядываться всю жизнь – а вдруг ты откуда-то выскочишь? Лучше тогда сейчас, одним разом опозориться, а потом жить дальше. – И вот как сейчас понять, блефует она сейчас или правду говорит? Что готова положить хрен на мои угрозы и послать подальше? Можно, конечно, тоже рискнуть и упереться рогом в землю, но, похоже, мне ее участие в комедии намного нужнее, чем думалось.
– И чего же ты хочешь?
– А вот тебе текст. Зачитаешь его на камеру, запишешь, мне запись отдашь. Когда все закончится – обменяемся. Заметь мою доброту: у тебя есть возможность отрепетировать и уничтожить все дубли, которые не понравятся. У меня такой возможности не было. Но не снимать же тебя сейчас, в полутьме, на камеру. Да еще, не дай Бог, заикаться начнешь от волнения.
Пробежал глазами рукописные строчки, сказать, что охренел – ничего не сказать:
– Что?!
– Тебе что-то не нравится? Почерк неразборчивый, или ошибка где-то? Вроде, не должно быть – я все проверяла… – Нет, сейчас она конкретно издевается, удивленно – невинное лицо сделала, глазки по шире распахнула – святая простота. – Или тебя текст не устраивает? Предложи более литературный вариант. Но смысл должен остаться тот же. – Вот здесь уже с нажимом произнесла, и все притворство отбросила. Да, ларчик-то с секретом оказался, не ждал от нее такой прыти.