защитой Владыки.
– Ох, простите, ваше высочество. – Я заломила руки, делая вид, будто пришла в отчаяние от его слов. – Прошу, не держите на меня зла! Вы должны понимать, что в медовый месяц молодоженам бывает так трудно оторваться друг от друга.
И я прильнула к Шерьяну, который, кстати заметить, за все это время не сделал ни малейшей попытки вступиться за меня. Посмотрела на супруга с таким томным обожанием во взоре, что тот аж поперхнулся.
Гворий окаменел от моего поступка. Что, съел, остроухий подлец? А ведь это только цветочки.
Темноволосый эльф, единственный, кто не участвовал во всеобщем молчаливом выражении презрения к моей скромной персоне, едва не прыснул со смеха. Но в последний момент сдержался и вновь подмигнул мне. Остальные же сидели за столом со столь кислой миной, будто отведали незрелых зеленых плодов дайхама.
Шерьян, оправившись от первого изумления, все же решил подыграть мне. Привлек меня к себе властным жестом собственника и осторожно прикоснулся губами ко лбу.
– Действительно, – проговорил он, глядя на Гвория поверх моей головы, – ваше высочество, у нас была более чем веская причина опоздать на завтрак. Обещаю, что подобного больше не повторится.
– Надеюсь, – с трудом выдавил тот. – Впрочем, хватит об этом. Мы и так задержались с началом завтрака более чем на полчаса.
Предупредительные слуги выдвинули тяжелые дубовые стулья, предлагая нам занять свои места. Сидеть мне выпало прямо напротив Гвория, между смешливым темноволосым эльфом и моим дражайшим супругом. Я не стала возражать против этого выбора, занятая раздумьями, зачем вообще меня пригласили на завтрак. Или Гворий опасался, что я сбегу после ночного приключения, и не нашел лучшего выхода как можно раньше проверить мое присутствие в замке?
Некоторое время, пока слуги разливали отвар из несонной травы по хрупким изящным чашечкам, было тихо. Я мрачно уставилась на белоснежную скатерть, не желая даже случайно встретиться с Гворием взглядами. Отчаянно хотелось зевнуть во весь рот.
Наконец слуги закончили обход гостей, и гнетущая тишина за столом сменилась негромкими перешептываниями и позвякиванием чашечек.
– Вы произвели настоящий фурор своим появлением.
Я удивленно покосилась на эльфа, гадая, не ослышалась ли. Где это видано, чтобы эльф первым заговорил с нечистью? Неужели в замке еще остались те, кто не знает, что я метаморф?
Эльф улыбнулся мне в ответ, показав острые мелкие зубы. Поправил упавшую на щеку прядь вьющихся волос и негромко представился:
– Ришаниэль. Отец этого грубияна. – И он кивнул на Гвория.
– Отец?!
Забывшись, я переспросила это слишком громко, и тотчас же Шерьян пребольно ткнул меня в ребра, предупреждая о правилах поведения. На какой-то короткий миг за столом вновь воцарилось мертвое молчание. Я уткнулась взглядом в чашку, чувствуя, как от избытка чужого внимания у меня начинают полыхать уши. Ненавижу приемы, особенно