удивила дорогая,
Вновь око опуская на шитьё:
Не больше ли мне по сердцу другая?
Но понял я не сразу речь её.
Другая же почудилась ей ныне
Как будто существующей при мне,
Когда по обоснованной причине
Пришлось одной остаться в тишине.
Сочтя, что в дорогой не всё нормально,
Что тщетно всё старание его,
Решил её не злить и минимально,
Не радовать и мило, сверх того.
Сама потом искала богослова,
Показывая песнями с утра,
Что ведьма в настроении, что снова
С ней счастья попытать ему пора.
Не влечь её приёмами любыми,
Конечно, свыше сил его порой:
Скудеющий зубами коренными
Живёт ещё надеждой коренной.
Сражённая стаканом алкоголя
Работница лежала на мешке,
Таясь от огнеокого контроля
За мебелью, в укромном уголке.
Безумно бредя, крысам угрожала,
Собравшимся лишить её души.
Подружки разудалого закала
При ней сидели с горечью в тиши.
Видать, они себе давали слово
Не портиться до степени такой,
Но две красотки тоже бестолково
Вдруг уступили слабости мирской.
Понятное в учёности избитой
Нам истиной мерещится всегда,
А воле, мглой от этого повитой,
В ошибочной опаске есть узда.
Но мудрости ходячей возражая,
Не слушая тревоги ледяной,
Вперяются на странность урожая,
На зримое реально под луной.
Во многом открывается пустое.
Кто к истине склоняется в пути,
Тому найти не самое простое,
Тому парадоксальное найти.
С имеющей в окне цветы герани
Приблизишься ко мнению поздней,
Что прочие не лучше этой Мани
И стынешь оттого не только к ней.
Ко многим охлаждаешься чрезмерно,
Кто вовсе не сердил ещё тебя,
Но мучит одинаково, наверно,
Отравой душу ближнего губя.
В разрыве с ней другим едва лучишься,
Со всеми рвёшь и прячешься чудно,
Резонной веры в лучшее дичишься
На вере в безотрадное одно.
Приятеля задела поначалу
Прилюдным уязвлением она,
А гнев его смягчило то помалу,
Что ревностью в ней злоба рождена.
На мелочи вперяться – бестолково,
Глазам являться главное должно,
Возвысимся до места ключевого:
Как правило, не тягостно оно.
Внимание на главном усугубим,
А в частностях – уведомил Орфей —
Чем эфемерней женщину мы любим,
Тем облегчённей нравимся лишь ей.
Ты продал инструмент, отрадный всюду,
Не средств ища на сытое житьё,
Не золота на позднюю