Вынужденный альянс. Советско-балтийские отношения и международный кризис 1939–1940. Сборник документов
не был омрачен какими-либо советскими демаршами (док. № 105,106,107).
14 июня 1940 г. советское правительство предъявило Литве ультиматум, в котором требовалось привести к власти дружественное Москве правительство и допустить на территорию страны новые контингенты советских войск. 16 июня аналогичные ультиматумы были предъявлены Латвии и Эстонии. Под угрозой силы советские требования были приняты, сопротивления дополнительному вводу советских войск, проходившему 15–21 июня, оказано не было[88]; по прибалтийским городам прокатились массовые митинги в поддержку смены режимов. Власти, включая президентов К. Улманиса и К. Пятса, а также и. о. президента Литвы А. Меркиса, в целом сотрудничали с советскими представителями (А. Сметоне удалось бежать в Германию). С 21 июня управление 11-й армии разместилось в Каунасе, 3-й армии – в Риге, 8-й армии – в Тарту, при этом командованию по-прежнему запрещалось вмешиваться в политику[89]. Политическими аспектами выполнения советских требований занялись специальные представители в статусе уполномоченных правительства СССР: В. Г. Деканозов (в Литве), А. Я. Вышинский (в Латвии) и А. А. Жданов (в Эстонии).
Переход Москвы от политики невмешательства во внутренние дела стран Балтии к прямому и агрессивному давлению носил характер поспешной импровизации. Российский историк Н.С. Лебедева первой обратила внимание, что 23 мая 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение об эвакуации в Литву литовского населения пограничных с Литвой районов Белоруссии[90]. Как справедливо замечает Н.С. Лебедева, подобное решение «было бы бессмысленным, если бы к этому времени уже приступили к реализации плана инкорпорации Литвы в СССР»[91]; по этой причине оно позднее и было отменено. Однако 23 мая эвакуация литовцев в независимую Литву еще не была бессмысленной; следовательно, к этому моменту в Кремле еще не собирались изменять свою политику в отношении Литвы[92].
Современные исследователи практически единодушно связывают действия советских властей с победами Германии на Западном фронте, расходясь лишь в нюансах. Эстонский историк М. Ильмярв осторожно отмечает, что за решением Кремля стояли не только политические («советизация» Прибалтики), но и военно-стратегические соображения: «В агентурных докладах военной разведки Советского Союза весной 1940 г. неизменно повторялось: несмотря на договор о ненападении Германия не отказалась от намерений вторгнуться на Восток… Начавшееся 10 мая нападение немцев на Францию стало поводом для оккупации стран Балтии. А успех Германии на Западном фронте способствовал оперативной подготовке и проведению военной операции Советским Союзом… Цель советской военной операции состояла не только в большевизации стран Балтии»[93]. Российский исследователь А.Г. Донгаров уточняет, что политическая неподготовленность советской силовой акции в Прибалтике «как нельзя лучше свидетельствует о неоспоримом приоритете военно-стратегических задач СССР