напился сам,
то затаскали б по судам.
Тогда назвали б наш отдел —
«Особых дебоширных дел!» —
Ворчал он, но за хулиганство
Старлей мажоров не терпел,
всех в камеру упечь велел.
4
Но вернемся к Лизавете,
что ценнее всех на свете.
О любви к ней Дрон твердит.
Душой, я верю, не кривит.
Семья у Лизы, как у всех,
без всяких жизненных помех.
В квартире скромно, комнат две,
цветы всегда тут на столе.
Живет семья в достатке, мире.
Жилье досталось в дар Эльвире:
отец вручил, он Лизе – дед.
Навеки памятью согрет.
Из жизни дедушка ушел,
саркомой был он влет сражен.
Любила деда очень Лиз.
Уход его – семейный криз.
Еще потеря так кровит
и сердце внучки бередит!
…Еще и ссора! Милый Дрон
печали Лизы создал фон.
Вот ныне вновь пустилась в плач:
«Рустам, ты чувства не… палач?!.»
Последней каплею была
Их ссора! Больше не могла
Лизок нести такое! Что же
Теперь ей делать? Может,
себя пред Дроном осудить,
потом вдвоем в согласьи жить?
Но обстоятельство одно
тревожит Лизоньку давно —
все первой делать! Ох, устала!
Упрямой плохо быть. Немало
гордыня судеб ведь сломала!
Уж очень нравилось ей быть
Звездою клуба. Может быть,
все потому, что не умела
девчонка больше ничего!
И в этом убедить его
Не может, но… всегда хотела.
Конечно, это надоело!
И тут Елена позвонила:
– Привет! Забрали твоего…
– Не мямли же! Скажи, кого.
– Рустама твоего. Избил
охранников. Он пьяный был.
Не знаю я: отпущен, может.
Но день им за решеткой прожит.
– Рустама еду забирать,
из-за решетки вызволять!
Забыв про макияж, (все вздор!),
Лизок летит, как метеор.
Схватила быстренько такси.
– Плачу вдвойне! Скорей вези!..
Шофер от удивленья рот
открыл, вполне, как есть – капот.
Одно осмелился спросить:
– Кому успела насолить?
– Поменьше слов, все ваше дело —
вести автомобиль умело.
С вопросами таксист умолк:
«Башляет девка… в том и толк».
Тем временем, в минуты эти,
следак привычно в кабинете
газету местную листал.
В глаза вдруг жирный текст попал:
«Недели две тому назад
Какой-то неизвестный зверь
Загрыз девчонку! Счет потерь…»
«Ага, вот кто-то дверь скребет,
писака новый, идиот?..
«Пытать» примчался репортер.
А брат на выводы их скор.
Милиции, де мол, вина —
Семак не сделал ни хрена!..
Подумал бы… ведь я не бог,
пока