самой справедливой и лучшей на земле. Африканцы всегда мечтали о такой стране.
Изображения Владимира Ильича, очевидно, привозили на родину африканские студенты, обучавшиеся в СССР.
Я объяснила африканцу, о чём эта книжка, и хотела было положить её на место, но он попросил рассказать подробнее. Пришлось перелистывать страницу за страницей, переводить названия фотографий, пересказывать по памяти события. Жду, когда африканец потеряет, наконец, интерес и отпустит меня, а он неустанно просит продолжать. Между тем к нам подходили всё новые и новые люди. Старик в васильковой рубахе обрастал соплеменниками, как снежный ком. Собравшиеся африканцы, мужчины и женщины, слушали затаив дыхание. Старик стоял напротив меня, скрестив руки на животе, и задумчиво улыбался. Лицо его избороздили глубокие морщины, волосы вокруг шапочки отметила седина, передних зубов не хватало. Наверное, он прожил непростую жизнь…
Когда книжка закончилась, он бережно взял её у меня из рук и прижал к груди.
– А вы не могли бы подарить мне эту книгу? – спросил он, с надеждой заглядывая мне в глаза.
– Надо спросить разрешение, – ответила я, оглядываясь по сторонам, чтобы найти Валентина. Но его, как назло, нигде не было видно. Куда он мог деться? Нашла его помощника, но тот только пожал плечами:
– Это единственный экземпляр. Впрочем, как Валентин скажет. Он – главный. Может, он и подарит.
– Если нельзя подарить, то можно я куплю? – умолял престарелый африканец. Глаза у него блестели от проступившей влаги.
Я тщетно разыскивала директора культурного центра, пробираясь налево и направо сквозь толпы гостей. Наконец он сам откуда-то появился, я кинулась к нему, рассказала о случившемся, спросила, что делать.
– Конечно, подарим, раз ему так полюбилась книга. Где этот человек?
Но пожилого африканца в синем бубу уже не было.
13. Новые знакомства
Маша передала мне бухгалтерию. Как аккуратно вела она все дела! Непонятно, почему торгпред от неё отказался. Правда, Маша намекнула, что они с Лёшей не всегда соглашались с решениями Владимира Петровича.
– Да ты сама всё увидишь и поймёшь, – многозначительно предупредила она.
Против моего ожидания, она не затаила на меня зла, хотя потеряла заработок – какой-никакой, но за границей любая лишняя копейка дорога. Меня же нагрузили бухгалтерией безо всякой дополнительной оплаты. Зато кое-кто из экипажа Ан-24, которым руководил Лёша в качестве представителя «Авиаэкспорта», выразил мне своё «фи». Вот уж чего не ожидала! Когда экипаж пришёл за очередной зарплатой (почему-то все явились с жёнами), бортмеханик поморщился, завидев меня, словно лимон проглотил.
– А где Маша? Почему она не работает? – учинил он мне допрос, как будто не знал, что случилось.
Верная жена, заплывшая жиром, безмолвно поддержала супруга, сверля меня осуждающим