что с ними?
– Все были отмечены.
– Ага, – сказал я, – сурьезные вы люди. Хорошо, поворачиваю обратно! Можно махать передними конечностями?
– Можно, – ответил Голос с той же интонацией.
– А с какой частотой?
– Еще гард, – произнес Голос бесстрастно, но мое воображение дорисовало угрожающую нотку в могучем тембре, – и…
– Начинаю маневр, – перебил я громко и заложил широкий вираж, стараясь напоследок увидеть как можно больше и дальше, – и ухожу, ухожу… Ты давно на страже?
– Ответ утвердительный, – ответил Голос.
Я сделал очень широкий полукруг, чувствуя всей шкурой, что слишком близко подошел к грани, после которой стану отмеченным, знать бы, что это означает, но вряд ли дадут пряник, всмотрелся в горизонт, там поднимаются вершины очень большого острова с белоснежными башнями невиданного города, и шумно пошел обратно.
Сердце все еще стучит тревожно и укоряет, что зря рисковал, непонятно же, с какой силой столкнулся, а отмеченность может означать то, что на мне поставят незримую метку, которая позволяет всем убивать меня, а то еще и получить награду.
– Скажи, – спросил я, – что ты охраняешь?
В ответ донеслись только далекие крики чаек, а также шум далеких волн, то и другое на уровне неслышимости простому двуногому.
Обратно я несся по прямой и весьма быстро, а когда увидел замершие в ночи «Богиню Морей» и «Ужас Глубин», сперва сделал круг, уточняя, где вахтенный, затем зашел с другой стороны и понесся к кораблю, почти задевая пузом волны.
У самого борта осторожно пошел вверх, уцепился когтистыми лапами за деревянный край и высунул голову. На палубе никого, передо мной тень, я перевалился на ту сторону, там поспешно перетек в человеческую личину и некоторое время лежал на спине, приходя в себя.
Над головой топают, орут, мой короткий сон слетел, как сдернутое грубой рукой одеяло. Я вскочил, быстро оделся и опоясался мечом, выскочил на наверх.
Матросы, окуная швабры в лохань с водой, лениво драят палубу, а чтоб не совсем уж заскучать, тычут ими друг другу в морды и хохочут, как в раю, только там могли быть такие простые шуточки. Я подобных насмотрелся еще в прошлой жизни, потому просто пошел мимо, не обращая внимания.
За спинами раздался зычный хохот. Это в самом конце, когда палуба уже блестит, отражая солнце, матрос взял бадью и, вместо того чтобы выплеснуть грязную воду за борт, с размаха окатил ею опешившего соратника.
Тот сперва раскрыл рот для вопля, потом и сам захохотал, оценив ах какую остроумную шутку.
С капитанского мостика Ордоньес распорядился:
– Сэр Юрген, готовьтесь поднять якорь… Доброе утро, ваша светлость!
– Есть, сэр, – ответил Юрген.
Он побежал вниз с диким криком:
– К подъему якоря товсь!
Я поднялся на мостик, но не успел спросить Ордоньеса, как ему спалось, и спалось ли вообще, как из «вороньего гнезда» донесся вопль:
– Капитан, прямо по курсу берег!
– Хорошо, –