научной богемы исчезали в неизвестном направлении. Без суда и следствия. Так, как это было принято у красных.
– Ну-ну, Тельман. Хватит лепетать. На первый раз прощаю. – Корбут поднял руку, указывая Ахунову на металлический стул. – Садись, а то, чего доброго, упадешь.
Ахунов вытер тыльной стороной ладони пот со лба и рухнул на стул.
– Докладываю, профессор. Вернулись люди, отправленные на развалины «Щелково-Агрохим». Не все, но вернулись.
– Меня не интересует количество вернувшихся, – отрезал Корбут. – Все они присягали на верность коммунистической партии и клялись отдать жизнь за товарища Москвина. Химикат доставлен?
– Так точно, товарищ Корбут! – Ассистент вскочил и даже попытался щелкнуть каблуками. – Два контейнера!
– Ага. Вот с этого и следовало начинать. – Михаил Андреевич не удержался и потер ладони. – Мы и начнем, мы и начнем… Готовим лабораторию, Тельман. Сегодня ночью, когда никто не будет мешать…
– Простите, профессор, но… Люди.
– Что люди?
– Вам надо это видеть. Они больны. Выполняя задание, серьезно пострадали. А ведь мы просили укомплектовать группу лучшими из лучших. Вернулись всего семеро из двадцати. Такие потери, особенно в нынешней политической обстановке… Боюсь, руководство…
– Так-так. Руководство беру на себя! – Корбут встал и подошел к массивному сейфу в углу кабинета. – Где они?
– В карантинном блоке. Я боялся, что парни могли принести с поверхности какую-нибудь заразу, и отдал распоряжение сразу их изолировать.
– Ну и молодец!
Михаил Андреевич отпер сейф, погрузил руку в его недра, отыскал там пластиковую бутылку, пошевелил губами, читая надпись на бумажной этикетке, встряхнул бутылку и сунул в карман халата.
– Изоляция – это правильно. Мы их вылечим. А первый осмотр я проведу лично. В лаборатории. Кстати, Тельманчик, их кто-нибудь видел?
– Только я, ну и часовые на блокпосту.
– И это правильно. Случай-то рядовой. Паника и всякие там домыслы-разговорчики нам ни к чему. Встретимся у лаборатории. Да. И прихвати с собой этих часовых. Пусть их сменят. Мое личное распоряжение. Ну не самим же таскать контейнеры и садиться за рычаги! Мы – ученые. Не царское это дело. Правильно я мыслю, товарищ Ахунов?
– Так точно, товарищ Корбут. Едем… К Обжоре?
– Михаил Андреевич. Просто Михаил Андреевич. Мы ведь коллеги. Я бы даже сказал – друзья. Тебе никто не говорил, что ты похож на Окуджаву?
– Гм… Никто.
– Так я говорю. Тебе бы гитару в руки. Ладно. Шутки в сторону. Как говорил папаша Кальтенбруннер: очень много дел и очень мало людей. М-да. Людей мало. Да, Тельман, к Обжоре. Не терплю мусора.
Корбут и Ахунов вышли на платформу и двинулись каждый в свою сторону. Если Тельман сразу затерялся среди людей в форме цвета хаки, то Михаил Андреевич выглядел как ледокол, уверенно разрубающий айсберги.
Часовые в фуражках с синими верхами и малиновыми околышами