нередко вели счет времени с года восшествия на престол английского короля, а в некоторых документах и хрониках счет времени ведется с года начала правления очередного главы римской католической церкви. Более того, хронисты зачастую не датировали какое-либо событие днем определенного месяца, а пользовались церковным календарем, говоря, к примеру, о втором дне до Рождества Пресвятой девы Марии, или о понедельнике после Богоявления, или о дне святого Иоанна Крестителя или о третьем воскресенье во время Великого поста. Такой календарь не только ставит в тупик историков, но и был неудобен для самих жителей XIV столетия.
Тем не менее числа и подсчет, связанный с ними, имеют существенное значение хотя бы по той причине, что они помогают определить численность населения, вовлеченного в то или иное занятие. Однако в средневековье точность подсчета зачастую не соблюдали. Так, постоянно преувеличивалась численность армий, что в прошлом, когда она расценивалась как истинная, приводило к непониманию войн, имевших место в средневековье, которые воспринимались как аналоги современных сражений, чем они не являлись ни в целях, ни в средствах, ни в способах ведения боевых действий.
Следует допустить, что численность армий, военные потери, число погибших от смертельных болезней, количество участников бунтов и мятежей во много раз преувеличивались, что объяснялось, видимо, тем, что хронисты нередко пользовались числами, дабы огорошить читателей и нагнать на них страх.
Количественные данные, с самого начала неправильные, повторялись одним поколением историков за другим. Только в конце прошлого века ученые, на основании изученных документов, провели ревизию численных данных средневековья, но по некоторым вопросам так к единому мнению и не пришли. Так, Дж. Рассел определил численность населения Франции до пандемии чумы в двадцать один миллион человек, Фердинанд Лот в интервале от пятнадцати до шестнадцати миллионов, а Эдуар Перруа – от десяти до одиннадцати миллионов. Численность населения в прошлом определяют по многим факторам – например, по сумме собранных податей, по развитию торговли и сельского хозяйства, по удовлетворению спроса на продовольственные товары. Разный подход к этим вопросам приводит к расхождению данных. Данные хронистов, которые показались мне наиболее искаженными, взяты в моей книге в кавычки.
Изучая историю средневековья, сталкиваешься и с разночтением имен и искажением фактов, что вызывалось непониманием текстов рукописей или неправильным переводом с одного языка на другой. Например, скандально известная госпожа де Курси была принята историком XIX столетия за вторую жену де Куси. Граф д’Осер, участвовавший в битве при Пуатье, в английских хрониках получил самые разные имена: Онсер, Оссюр, Сусьер, Узур, Уосер, а в «Больших французских хрониках» его назвали Сансерром. Ангерран на английском языке поименован как Ингельран.
Неудивительно, что, изучая некий английский текст, я приняла Каноля за промышлявшего