притом стройного, как на рекламе новых подтяжек. А еще она отметила легкий румянец и греческий профиль, особенно эффектный в сочетании с узким фраком и пышной шелковой манишкой из тех, что все еще пленяют женщин, хотя мужчинам уже изрядно надоели.
Эмори выдержал ее осмотр не дрогнув.
– Вы со мной не согласны? – вдруг как бы невзначай обратилась к нему Изабелла.
Обходя кучки гостей, к ним приближалась Салли, и с ней еще кто-то. Эмори подошел к Изабелле вплотную и шепнул:
– За ужином сядем вместе. Мы же созданы друг для друга.
У Изабеллы захватило дух. Это уже было похоже на «подход». Но одновременно она чувствовала, что одну из лучших реплик отняли у звезды и передали чуть ли не статисту… Нет, этого она не допустит. Под взрывы смеха молодежь рассаживалась за длинным столом, и много любопытных глаз следило за Изабеллой. Польщенная этим, она оживилась и разрумянилась, так что Фрогги Паркер, заглядевшись на нее, забыл пододвинуть Салли стул и отчаянно от этого смутился. По другую руку от нее сидел Эмори – уверенный, самодовольный, и, не скрываясь, любовался ею. Он заговорил сразу, так же как и Фрогги:
– Я много о вас слышал с тех пор, как вы перестали носить косички…
– Смешно сегодня получилось…
Оба одновременно умолкли. Изабелла робко повернулась к Эмори. Обычно ее понимали без слов, но сейчас она не стала молчать:
– От кого слышали? Что?
– От всех – с тех самых пор, как вы отсюда уехали.
Она вспыхнула и потупилась. Справа от нее Фрогги Паркер уже «сошел с дорожки», хотя еще не успел это понять.
– Я вам расскажу, какой помнил вас все эти годы, – продолжал Эмори. Она чуть наклонилась в его сторону, скромно разглядывая веточку сельдерея у себя на тарелке. Фрогги вздохнул – он хорошо знал Эмори и как тот блестяще использует такие ситуации. Он решительно повернулся к Салли и осведомился, думает ли она с осени уехать в колледж. Эмори же сразу повел огонь картечью.
– У меня для вас есть один очень подходящий эпитет. – Это был его излюбленный гамбит. Никакого определенного слова он при этом в виду не имел, но в собеседнице пробуждалось любопытство, а на худой конец всегда можно было придумать что-нибудь лестное.
– Правда? Какой же?
Эмори покачал головой:
– Я вас еще недостаточно знаю.
– А потом скажете? – спросила она еле слышно. Он кивнул.
– Мы пропустим танец и поболтаем.
Изабелла кивнула.
– Вам кто-нибудь говорил, что у вас пронзительные глаза?
Эмори постарался сделать их еще пронзительнее. Ему показалось – или только почудилось? – что она под столом коснулась ногой его ноги. Впрочем, это могла быть просто ножка стола. Трудно сказать. А если все-таки?.. Он стал быстро соображать, как бы им уединиться в маленькой гостиной на втором этаже.
Невинными младенцами ни Эмори, ни Изабелла, безусловно,