вернётся ко мне, ведь я повсюду искала его, вглядываясь в улыбающиеся черно-белые собачьи морды.
ПОЧЕМУ-ТО МНЕ КАЗАЛОСЬ, ЧТО ОН, КАК В ФИЛЬМЕ «СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ», НЕПРЕМЕННО ВЕРНЁТСЯ КО МНЕ, ВЕДЬ Я ПОВСЮДУ ИСКАЛА ЕГО, ВГЛЯДЫВАЯСЬ В УЛЫБАЮЩИЕСЯ ЧЕРНО-БЕЛЫЕ СОБАЧЬИ МОРДЫ.
Спустя тридцать лет, когда мы приехали в собачий приют, я долго искала его глазами. Собаки были повсюду – в клетках, в будках, висели на заборе, лаяли, выли, прыгали, сиротливо лежали на кучах мусора с потухшими глазами.
Вдруг я наконец увидела его, подошла, опустилась на колени, заглянула в глаза, похлопала по бокам. «Пошли домой, Дружок». И он пошёл, как будто ждал меня уже давно.
О вере и силе духа
Я стою у доски, еле сдерживая слезы, в разных концах класса то и дело хихикают, напряжение нарастает.
– Повторяй за мной, Лапаева, – учительница переходит на визгливый крик, – «Клянёмся так на свете жить, как вождь великий жил!» – Я упорно молчу, кусая губы. – Что же это такое происходит, а? Дети, может быть, вы мне объясните, куда делась девочка? Мы видим здесь только барашка.
Класс послушно грянул хохотом, а Наташа Нилова со второй парты подбросила поленьев в костёр, перекрикивая общий гул: «А ещё она влюбилась в Смирнова и жить без него не может!» Все сложились пополам от смеха, учительница тоже смеялась. Меня отвели к директору, вокруг собралась толпа, уже не только классная руководительница, а несколько человек требовали повторять строки стихотворения – тут я не выдержала: «Не могу! Не стану жить как Ленин! – захлёбываясь слезами, кричала я. – Он… он царя и детей его убил! И прадедушку моего расстреляли по его приказу! Как же вы не понимаете?!» В кабинете директора повисла тишина, все испугались, услышав такое контрреволюционное заявление. Через полчаса привели моего отца. Учительница разговаривала с ним при мне, называла сумасшедшим, грозилась лишить родительских прав. Папа оставался спокоен (крепко держал меня за руку), он только спросил: «Вы понимаете, какая ответственность лежит на тех, кто требует от детей невыполнимой клятвы?
Вы то, может, и проживёте жизнь как Ленин, а моя дочь пойдёт другим путём».
Я тогда училась в первом классе, впереди было ещё три года мучений с этой учительницей, которая при каждом удобном случае старалась припомнить мне конфликт со стихотворением, но в такой непримиримой борьбе закаляется характер, школа – маленькая модель будущего мира, поэтому родители не стали переводить меня в другой класс. В октябрята и пионеры мы с сестрой не вступали, мама придумала завязать нам на шею синие бантики.
Мой отец всегда был сильным, смелым человеком, не поддающимся стадному чувству. Он считал, что детский сад, школа программируют ребёнка мыслить шаблонами, лишая возможности полноценно развивать таланты. Какие оценки по рисованию мог получить, к примеру, Ван Гог?
В детский сад мы не ходили, наш детский сад был буквальным – волшебным, секретным, скрытым