чужими, не людьми.
– Мне жаль, – повторял отец. – Я так надеялся…
Чистокровный шайнар напоминает живую картину – его тело раскрашено множеством безупречных изображений окружающего мира. И они не просто нарисованы – в каком-то смысле они существуют, пусть и не в привычной нам реальности. Птицы летают, рыбы плавают, а цветы распускаются, нежась под мягкими лучами теплого солнца. Основа шайнарской магии – жизненная сила окружающего мира: биение волчьего сердца, тявканье лисы, шорох осыпающихся лепестков. Люди долгое время пытались найти похожий способ черпать силу из природного источника, но безрезультатно. Шайнары проводят свою жизнь в окружении плотной сети творимых собственным организмом несуществующих, но от этого не менее реальных картин. По сравнению с их раскраской, мой дикий вьюнок – просто мелочь, мелкая мошка рядом с поедающей мошек ящерицей. И все же наличие даже такой мелочи практически перечеркивает возможность жить, как обычные люди. Для окружающих я – шайнар, и точка. Но, к их счастью, в отличие от чистокровных – тот шайнар, за которого никто не вступится. Меня могут купить в театр и показывать за деньги жаждущим зрелищ посетителям. Завербовать при дворе и заставить работать против своих «родственников», изначально отрицающих наше родство. Шантажировать всю жизнь, грозясь выдать мое местонахождение борцам за чистоту людской крови, цель которых – уничтожать таких мерзких существ, как я. Был еще один вариант, встречающийся чаще всех остальных, о котором отец умолчал, поэтому я узнала гора-аздо позже… Наверное, к лучшему.
Когда в тот вечер, напугав меня до полуобморочного состояния, отец выходил из комнаты, неожиданно показалось, что за последние два часа он сильно постарел, сгорбился, а руки безвольно вытянулись вдоль тела. Даже сквозь страх пробилась жалость. Так жаль…
Ночью в гостиной, что сразу за кухней, сильно кричали. Я не стала прислушиваться, хотя голоса звучали знакомые – отец спорил и ругался с дядей. Не знаю, о чем, но часто повторялись слова «деньги» и «убью».
Следующим утром отец вернул меня к бабушке. В небольшом домике практически у самого болота страшное известие о просыпающейся во мне шайнарской крови неожиданно перестало быть страшным.
Когда мы с бабушкой (по отцовской линии) остались вдвоем, она рассказала о моей матери. Оказалось, та пришла неизвестно откуда и некоторое время жила в этой самой деревне. Народу вокруг совсем мало и никого особо не волновало, что чужачка наполовину шайнарка. Поэтому и мне боятся нечего…
И с отцом мать познакомилась, когда тот приехал навестить бабушку. А вскоре отправилась вместе с ним в город. Через год отец привез на воспитание младенца женского пола, то есть меня, потому что мамы не стало. Подробностей бабушка и сама не знала, и мне не советовала спрашивать. Мать умерла родами, повторяла, запомни и смирись.
Жизнь снова наполнилась красками: лето – золотом и лазурью, зима – серебром и серым бархатом.
Вместе с вьюнком во мне проснулась магия, непонятная неуправляемая