на шесть пенсов за вазу апельсинов, которые поставила в твою комнату.
– Вот именно, и в качестве любезности прикажет своей горничной вывести пятно с моего платья…
– …Чтобы записать на твой счет полкроны.
– И будет отмечать в записной книжке каждый бокал шерри, мною выпитый.
– А свежее постельное белье! Ты помнишь?
– Да-да, чистые простыни каждый божий день! – Анжелике уже очень давно не представлялось возможности излить свое возмущение, и она радостно хватает подругу за руку. – Она закабалит меня одними только счетами из прачечной. Если бы герцог меня тогда не выкупил, я бы, наверное, в жизни от нее не вырвалась. Нет, Белла, я не могу возвратиться к ней. Не могу больше угодничать и раболепствовать. Разве я не правильно поступила? Разве не самый разумный выбор сделала?
– Да, да, конечно. Когда бы нам нравилась однообразная жизнь в четырех стенах, мы остались бы дома в своих деревнях, верно ведь? А кроме того… – Белла кидает быстрый взгляд на Анжелику. – Я начинаю подозревать, что Мамаша Чаппел теряет хватку.
Анжелика не улавливает, о чем речь.
– О нет. – Она трясет головой. – Нет, что ты! Миссис Чаппел – первая настоятельница в Лондоне.
– Была первой, – говорит Белла. – Теперь она старая женщина. Она уже не может понять желания и потребности общества, как понимала двадцать лет назад. В дело приходят молодые мадам, а она по-прежнему целиком зависит от своих старых, верных клиентов. – Милый детский облик подруги заметно оживляется: вот она сдвигает брови, вот морщит лоб, вот разводит ладони в стороны, словно взвешивая собственный довод. – Конечно, мамаша Чаппел по-прежнему знает толк в женской красоте, но в последнее время я замечаю, что она отдает предпочтение девушкам, которые станут делать только то, чему научены, и ничего больше. Они не уходят у нее из-под крыла, как бывало раньше – и как должно быть. Они самые благовоспитанные и образованные проститутки в Лондоне, но проститутка всегда остается проституткой, не так ли?
– Пожалуй, – соглашается Анжелика. – Но тогда зачем ей я?
– У тебя природный дар, которому не научишь, – отвечает Белла.
Анжелика ерзает на сиденье.
– Правда?
– Да. Вот почему ты – куртизанка, а не обычная шлюха. – Белла подается вперед. – Мамаша Чаппел больше не берет девушек с таким даром: боится, что не сладит с ними, не сумеет удержать в узде. Но она надеется, что твоя привязанность к ней сделает тебя послушной и сговорчивой, – именно поэтому тебе и нельзя возвращаться.
– О… – Анжелика на миг задумывается. – А Элиза говорит, что мне следует вернуться.
В глазах Беллы мелькает тень презрения.
– Ты по-прежнему держишь ее при себе?
– У нее никого больше нет. – Анжелика не упоминает о дезертирстве миссис Фрост, даже думать о нем не желает.
– Она страшная женщина, – шипит Белла, хватая подругу за запястье. – Она не дает тебе раскрыть свои способности в полной мере. В точности как миссис Чаппел. Вот в чем вечная беда с женщинами. Мужчины не боятся помогать друг другу на пути к успеху. А женщины