продажным женщинам Дин-стрит.
– Хм-м… – произносит миссис Фрост, ловко скручивая золотистые волосы подруги в валик и укладывая пышной короной на макушке. Она вынимает зажатые в губах шпильки, чтобы ответить внятно. – Надеюсь, ты права.
Они живут в этих комнатах уже две недели, платя за них банкнотами из пачки, которая, хотя и бдительно оберегаемая миссис Фрост, с каждым днем становится все тоньше и тоньше.
– Все-таки у тебя на душе неспокойно, – вздыхает Анжелика.
– Да, кошки скребут. С деньгами у нас то густо, то пусто, то нет ничего. Что будет завтра – одному Богу ведомо…
– Это не моя вина.
Анжелика возмущенно распахивает глаза и дергает плечом, отчего сорочка у нее на груди сползает на дюйм ниже. Анжелика и впрямь не виновата: до прошлого месяца она находилась на содержании у пожилого герцога, который все три года сожительства души в ней не чаял, но забыл упомянуть в завещании.
– И ты уже дошла до того, что позволяешь мужчинам лишние вольности, – говорит миссис Фрост.
Серебряная щетка сверкает в солнечном свете. Миссис Фрост высокая и худая; лицо у нее ненакрашенное, с гладкой тугой кожей, напоминающей тончайшую лайку. Определить ее возраст затруднительно, поскольку внешность у нее под стать ее простому опрятному платью, которое она дочиста протирает губкой каждый вечер и старательно бережет от износа.
– Мужчинам, которые недурно платят, тем самым избавляя меня от дополнительной работы. Послушай, голубушка. Я знаю твое мнение на сей счет, но раз уж ты живешь на мои средства, я не обязана его выслушивать.
– Ты себя компрометируешь.
– А как еще мне обеспечивать нас? Это ведь ты у нас скрупулезно ведешь учет приходов-расходов, вот и ответь – как. Впрочем, нет, даже рта не раскрывай: я наперед знаю, что ты скажешь. Примешься выговаривать мне за расточительность. Но ни один мужчина не станет расплачиваться банкнотами с девицей, которая выглядит так, словно удовольствуется и шестипенсовиком. Я должна заботиться о своем внешнем виде.
– Ты ничего не смыслишь в финансах, – говорит миссис Фрост. – И даже не представляешь, как это усложняет мне жизнь.
Сквозь тело Анжелики пробегает слабый электрический разряд. Она хватается за ручки кресла и топает обеими ногами по полу, от чего папильотки подпрыгивают, шурша своими крылышками, испещренными черными типографскими буквами.
– У меня тоже жизнь не сахар, Элиза!
– Держи себя в руках.
Из пудреницы вылетает очередное облачко пудры.
– Все, довольно! – Анжелика легонько похлопывает ладонями по прическе. – Иначе натуральный цвет не будет виден. – Она очень дорожит своими густыми золотистыми волосами, когда-то сыгравшими решающую роль в ее судьбе. В нежной юности ей довелось служить помощницей и моделью у итальянского куафера, и (согласно легенде) именно у него толстушка Анжелика обучилась не только искусству ухода за собой,