Стою и молчу и гляжу на Ани, как на высшее чудо мира, с широко раскрытыми глазами и ртом.
Она снова смеется своим резким смехом и говорит:
– Видишь ли, должны были ехать к вам Лиз и Китти, но я отдала Китти свой японский кушак, чтобы она не ехала и пустила меня. Вот, она и осталась.
Небесная музыка начинает наигрывать райские мелодии в моих ушах. «Она тебя любит, она хотела быть у тебя, видеть тебя… Она не сердится, значит, на тебя, глупая ты, глупая маленькая Люся, не сердится, несмотря на то, что ты выкупала ее в грязной воде в буквальном смысле слова» Мое счастье так велико в этот миг, что делает меня храбрее.
Хочется окончательно оправдать себя в ее глазах.
– Ани, – говорю я, впервые решаясь назвать ее настоящим именем. – Ани, вы не думайте, что тогда я плакала от страха, когда меня вытащили из пруда. Мне семь лет скоро будет, и я уже большая. А большие не должны ничего бояться. И я ничего не трушу… Ничего не боюсь. Я верхом на Ветре езжу по двору, когда его Василий распрягает и водит… И коровы Рогатки не боюсь, а она бодается – все это знают… И… и в темную комнату пойду… И в лес – одна тоже… Да, да и в лес… потому что и Зеленого не боюсь… Да, не боюсь даже Зеленого…
– Кого? – Черные шнурочки Аниных бровей поднимаются на белом лобике девочки.
– Кого? – с изумленным видом спрашивает она еще раз.
– Ну да, его, самого Зеленого… То, что живет в лесу. Впрочем, няня Феня говорила, что его нет на свете. Что Зеленого выдумали какие-то глупые бабы… А я его не боюсь, – уже вне всякой логики добавляю я. Ани молчит и, нахмурив лоб, думает сосредоточенно о чем-то. Потом, быстро поднимает глаза и говорит совсем серьезно, пощипывая листик плющевой веточки, доверчиво протянувшейся в окно беседки.
– А ведь это неправда!
– Что неправда? – в свою очередь удивляюсь я.
– А то неправда, что люди говорят будто всех «их» выдумали. Они есть.
– Кто есть?
– «Они»… Я знаю. А говорят что выдумали, для того, чтобы дети же боялись. Я ведь знаю, что есть. И Зеленый есть, он Лешим зовется, и домовой есть, и черт, и русалки. Да, да, не спорь, знаю. Когда мы жили зиму в Париже, я ходила в школу, подготовительную, где только дети аристократов учатся. Там девочка была, Маркиза де-Вид, Леони, так та своими глазами раз ночью черта видела. Честное слово.
Дрожь пробегает у меня по телу при этих словах. Но я хочу казаться храброй-расхраброй в глазах Ани и поэтому роняю с самым беспечным видом.
– А все-таки, если «они» и есть, то я их не боюсь нисколечко.
– Неправда, – обрывает резко Ани, – боишься…
– А хотите докажу, что нет?
– Не докажешь, – спорит она, – да и как доказать?
– В лес пойду, – отвечаю я решительно.
– Одна?
– И одна пойду, а хотите с вами… Впрочем, лучше одна. Вас хватиться могут и забранят, если уйдете со мной.
– Вздор, не боюсь, чтобы бранили. И в лес не боюсь, хочу с тобою. Вместе посмотрим, есть ли Зеленый или нет.
– Нет его, – говорю я, – и смотреть не стоит.
– Есть, –