он давно заметил меня, не мог не заметить. Человек он чувствительный, в смысле, с хорошо развитым чутьем, будь иначе, его карьера закончилась бы много раньше, и не стал бы он выдающимся бизнесменом, а был бы одним из многих, кому товарищи по оружию выбили скромную надпись на могильном камне «спи спокойно, брат». Тем более что мой взгляд успел достигнуть критической отметки, и висок Тимура уже должен прожигать насквозь. Но он предпочел делать вид, что меня не замечает. Ни разу не повернул голову, завороженно глядя на сцену, а я вдруг со страхом подумала, что, если мое присутствие ему безразлично? И все это не притворство, а обычное равнодушие? Он избавился от наваждения и теперь свободен. Он избавился, а я нет? Все дело в музыке, это она рвет душу на части и заставляет страдать. Теперь он свободен. Разве не этого я хотела? Нет, не этого. Я хотела, чтобы он мне верил, чтобы он верил в мою любовь, вот только сама я в ней сомневалась. Все правильно, все так, как и должно быть. У него блондинка рядом, у меня Дед. И мы, столкнувшись раз, разлетелись в разные стороны как два бильярдных шара. И чем больше между нами расстояние, тем труднее все поправить. Ничего, музыка закончится, и боль пройдет. Надо только потерпеть.
В зале вспыхнул свет, Тимур не спеша поднялся. Его пресловутая выдержка ему не изменила, он так и не повернул голову в мою сторону. Уверена, исподтишка тоже не подглядывал, сказал себе: «Меня это не интересует», и все, как отрезал. Блондинка выглядела недовольной, музыка ее утомила. Тимур похлопал ее по плечу, сказал что-то насмешливое, повел к двери из ложи. Мгновение, и они скрылись из глаз.
– Не хочешь немного размяться? – неуверенно спросил Дед, приглядываясь ко мне.
– Нет.
– Боишься встретиться с ним? – теперь в голосе Деда звучало откровенное беспокойство.
– Боюсь, – честно ответила я, эта самая честность не пришлась ему по душе. Уверена, он бы предпочел другой ответ: что мне нет дела до того, кто сидит в правой ложе, и прочее, прочее…
– Когда-нибудь это все равно произойдет, – подумав, философски изрек он.
– Лучше попозже, – съязвила я.
– Если бы мы расписались, все стало бы значительно проще, – быстро проговорил он и отвернулся, а я кивнула.
Дед хорошо меня знает: будучи окольцованной, я не стану бегать на свидания к залетному любовнику. Я буду жарить ему котлеты, утюжить рубашки и выполнять поручения, которые он никому другому доверить не может. Образцово-показательная жена. С чужим ребенком. «Вы что все, спятили? – едва ли не в голос вопросила я. – А может, на самом деле нет в моей истории ничего трагического, и все банально до оскомины во рту, и тысячи людей вокруг чувствуют то же и загоняют свою жизнь в привычные и приличные рамки. Трагедия, которую никто никогда не сыграет на сцене.
Я надеялась, что Тимур не вернется в ложу: блондинка убедит его, что сидение в театре не лучшее времяпрепровождение с красивой женщиной, есть занятия приятнее, и это будет для него хорошим предлогом уехать, но после третьего звонка они появились