прежде чем ее вязать. Ни в коем случае не даете ей шанса вас укусить. Мить, ты мой старый друг, и, хотя ты раздолбай еще тот, надеюсь, осознаёшь, насколько неприятно мне будет расплескать твои мозги по мостовой, когда ты превратишься в монстра. Миша, тебе говорю то же самое! Если ты позволишь себя укусить, начнешься превращаться в обезьянку…
– В Митьку, что ли? – задумчиво бросил Мишка и тут же получил брошенным ботинком в спину и охнул, а я укоризненно посмотрел в глаза бывшему мажору:
– Миша, ну какого черта? Ты когда вырастешь?
– Не знаю! – пожал плечами Мишка и нарочито тяжело вздохнул. – Может, я в корень пойду! Останусь карликом, а сам… буду производить род человеческий! Я вообще-то согласен.
– Производитель хренов! – фыркнула Настя. – Почковаться будешь, что ли?
– Что, мало у нас девчонок? – безмятежно улыбнулся Мишка, и тут я рявкнул, как американский сержант из глупого кинофильма:
– Молчать! Стоять смирно! Миша, я что сказал только недавно?! Какого черта вы превращаете серьезную проблему в балаган?! Миш, вот поручу тебе это дело – чтобы в другой раз знал, как хохмить! Узнаешь тогда!
– Да нечего узнавать, – вздохнул Мишка. – Поручишь, так сделаю. Она уже вообще-то не человек. Да и знать я ее не знаю – кто она и зачем она. А нам что теперь, целыми днями плакать и рыдать? Не мы такие – жизнь такая. Мир умер, но мы-то не умерли! Так что зря ты на нас наезжаешь, командир!
Хм… может, и зря. Прав Мишка. И девчонка нам вроде как чужая, мы даже имени ее не знаем, и дела надо делать – а всех не пережалеешь. Да и не человек она теперь. Монстр!
– Перчатки и веревки, – мрачно подтвердил я свой приказ. – И быстро сюда. Будем ее вязать.
– А что, здесь нельзя дело сделать? – резонно заметила Настя.
– А потом машину мыть? Вонять будет! И комнату всю перепачкаем! – выходя, бросил Митька. – Правильно Андрюха говорит, отвезем и на месте кончим!
Я поморщился. Неприятно все-таки это слышать! «Кончим»! Нельзя было как-то понежнее? Ликвидируем, к примеру. Или… ну, хотя бы «застрелим»! Нельзя так пренебрежительно относиться к смерти. Все-таки она наша девчонка, даже если необратимо изменилась. Нехорошо!
Всё это я тут же довел до сведения поморщившегося Митьки, и он унесся искать веревку.
Мы едва справились. Запоздали, надо было еще дня два назад этим заняться. Сейчас же гибкая, худенькая девчонка лет двенадцати уже обладала силой взрослого мужика, и мы трое летали по комнате, как кегли. Пока мне это все не надоело и я не двинул ее крюком слева, в челюсть. Челюсть хрустнула, а мутантка потеряла сознание – все-таки что ни говори, а некоторые рефлексы у мутантов остаются прежними, человеческими. Врезали по башке, сотрясли мозг – он и отключился. А мозг всему голова! Хорошо, что на мне были толстые кожаные перчатки – не дай бог попал бы по зубам, занес в ссадину содержимое слюны мутантки, и тогда…
Хм… а вообще-то