комета, которая в десять тысяч лет один раз проскакивает возле нас. Это только выкладки на бумаге, но не прямое доказательство. В прошлый раз, пять тысяч лет тому назад – кто её видел? Вот когда в следующий раз, через пять тысяч лет, её увидят – вот тогда только будет прямое доказательство.
Так и в моём исследовании вывод, что те же люди и те же собачьи взаимоотношения между ними, которые проявляются в кэгэбэ, – не выкладка на бумаге, а прямое доказательство о кэгэбэ, увиденное не раз, а двадцать раз по двадцать.
Ещё доказательство о кэгэбэ даже без доказательств об убийствах!
С помощью пустячка: люди и их собачьи взаимоотношения – самая лучшая характеристика места их проживания. В таком месте они убивают или с их помощью убивают, что одно и то же.
Кэгэбэ убивает тайно от имени государства.
Тайно – чтобы люди жили счастливо и без страха.
Такая человечная забота о людях.
В том нечеловечном кэгэбэ не заботились о людях.
Поэтому все знали, что убивают.
А в этом человечном кэгэбэ не только не верят в убийства, но ещё и не знают, хотя после каждого убийства остаются "концы", которые торчат, как бы умело их не прятали.
Тысячи торчащих концов никому ничего не говорят?
Концы от убийств великих евреев, неугодных лидеров, знающих слишком много.
Бесконечный список.
Весь мир осудил не человечный кэгэбэ там.
А здесь не осуждают человечный кэгэбэ этот.
Здесь – воспитанные в страхе двух кэгэбэ.
Поэтому здесь предпочитают не знать.
Иначе трудно себя уважать, если знать, но молчать.
А в кэгэбэ надо молчать.
Это все понимают.
Поэтому лучше не знать.
Такой пустячок.
Разослал по адресам кэгэбэ, чтобы не говорили потом, что не знали, что живут в кэгэбэ.
Как товарищ Вильнер, который всегда оправдывался, что его не информировали о проделках большевиков.
Сам был такой.
Твой ход, товарищ кэгэбэ.
Рассказ 13
В ночь перед судом, который назначен на 17.1.2006, звонок в дверь.
Я у компьютера. Совсем забыл об этом мире. За первым звонком немедленно второй продолжительный. Ноги опережают моё решение: немедленно открыть дверь, дать спать Любимой, её сон важнее любого моего геройства, успеть открыть до третьего звонка.
На лестничной площадке передо мной двое в форме. Не впускаю их, разговариваем. Спрашиваю:
– Зачем так рано, ведь суд днём?
– Приказано, – отвечает старший по возрасту.
А младший зачитывает записку, в которой им велено брать меня в 6:00 утра. Беру из его рук записку, разглядываю.
Старший доволен, что так славненько всё обошлось, жмёт мне руку. А я жму младшему. Уходят.
Укольчик? Больничка? Дорожная катастрофа? Сколько там ещё в арсенале кэгэбэ!
Спать осталось самая малость.
Рано утром, до их прихода, чуть приоткрыл дверь, чтобы не звонили. Любимая спала, узнает потом. Щемило от потрясения, которое ей