интонацией всю глубину мысли.
– Да, ты же знаешь мою маму, я сам не люблю весь этот пафос.
– Ну-ну, – недоверчиво пробормотала она, отстегиваясь и чуть поправляя прическу.
Слова Ивана все же задели ее, и теперь она, стараясь не выдать своего с ним согласия, закрепляла волосы наверх японской заколкой. Волосы волной спускались на плечи, обнажая ее лицо, красоту которого подчеркивали удлиненные серьги от Картье, мерцающие блеском бриллиантов.
Она не любила подобные заведения из-за напыщенности, сквозившей во всем, и снобизма гостей и персонала, даже людей, принимавших одежду в гардеробе. Казалось, что все, кто сюда приходил, выполняли какую-то миссию, а не просто рассчитывали вкусно поесть, выпить и поболтать. И от витавшей в воздухе искусственности и натужности общения, если не находилось того, кто мог бы разбавить эту атмосферу, Амире становилось скучно и невыносимо тягостно.
Частично это было вызвано поведением матери Ивана, Георгины. Она любила очень тонко провести черту между ней и ими, всем своим видом показывая, насколько Амира не соответствует этому миру – миру денег, власти и величия (последнее было скорее мнимым). Амира терпела, как терпит щенок, пришедший за хозяином туда, где ему неуютно и некомфортно. И делала она это исключительно из любви к Ивану. Он знал, какие угольки дымятся в ней – в любой момент может разгореться огонь все время тлеющего конфликта между ней и его матерью. Его семья еще не забыла, как в день знакомства с девушкой Ивана его мать устроила излюбленную оскорбительную пикировку, в ответ на что Амира закинула ноги прямо на стол, уронив тарелку самой Георгины.
Неудобства это принесло немало, но зато шокированная Георгина, не ожидавшая такого поведения, отстала от Миры, причем очень быстро и очень надолго, как не отставала еще ни от кого на памяти Ивана.
Конечно, потом она высказала и сыну и мужу, как сильно возмущена и какого она мнения о Мире, но Иван только посмеялся. Он был молод и влюблен по уши, и ему даже нравилась дикая эпатажность Миры.
Естественно, это не было основной причиной, по которой ее невзлюбила Георгина, – эпатаж был скорее защитой для Миры, со временем она становилась более гармоничной и спокойной, и если бы ее спросили, смогла ли бы она так поступить снова, то она вряд ли ответила бы утвердительно.
– Мам, пап, привет!
– Сынок, дорогой, ты немного опоздал.
Георгина сразу оценила роскошные серьги Амиры, скользнув по ней беглым взглядом. И хоть выражение лица было явно не в пользу девушки, все же она отметила про себя безупречный вкус наряда и украшений – ничего лишнего, и при этом все идеально сочетается.
– Мы вместе давно не встречались, – оптимистично начал Иван.
Все вместе и каждый по отдельности демонстрировали вежливость и изображали согласие, при этом каждый думал о своем и никто, кроме самого Ивана, никакой радости от встречи не испытывал. Амира и мать Ивана, как две скрещенные шпаги, встретились взглядами. Отец, Анатолий Сергеевич, лишь подумал, что сегодня был идеальный вечер для встречи с любовницей, но его пришлось отменить. Он был раздосадован этим. Сын позвонил