мне нравится! – повертелся на троне Хануман. – Умная, сильная и красивая! Клянусь своим хвостом, это самая достойная из всех приключенцев, что входили в двери моего дома!
– Спасибо, – немного кокетливо ответила ему Кролина.
– А вот ты, Хейген, меня раздражаешь, – насупился бог. – Я тебе говорил – не возвращайся сюда, худо будет?
– Говорил, – подтвердил я. – Причём дважды.
– Но ты не желаешь меня слушать, – глаза черепа блеснули багровым светом. – И я не понимаю – почему? Потому ли, что ты глуп? Или оттого, что строптив? А может, по той причине, что тебе просто плевать на меня как на божественную сущность? Дескать – кто такой этот Хануман? Смешная обезьянка! Он не так силён, как Витар, не так красив, как Лилит, не так мудр, как Месмерта, и не так могуч, как Чемош! А? А? Я прав?
В зале запахло озоном. Скверный признак.
Хорошо еще, что Назира с нами нет. Он бы уже за саблю схватился.
Вот только не очень-то я в праведный гнев Ханумана верю. Нет, выглядит это все реалистично, и череп вон уже как прожектор сияет. Только что-то тут не так. За две предыдущих встречи я это существо более-менее изучил, потому точно знаю – захоти он меня убить, так уже это сделал бы.
Значит – пугает. Или хитрит, по своему обыкновению.
И ещё – он помянул всех богов, включая павшего Чемоша. А про Тиамат – ни слова. С чего бы?
– Воительница, – бог спрыгнул с трона, положил на сиденье череп, предварительно погладив его по лысинке, и подбежал к Кролине. – Как ты прекрасна! Твои глаза сравнимы только с самыми яркими звёздами, твои уста алее утренней зари! Как сильны твои руки! Как длинны твои ноги! Нет, нет, положительно, я не вправе подвергать тебя опасностям, что ждут героев в моих подземельях! Не прощу себе, если с тобой там что-то случится! Что тебе надобно от меня? Подвески королевы Запада? Так возьми их!
Скрежетнула левая дверца шкафа, стоящего у одной из стен, и добрая сотня подвесок, висящих на гвоздиках, вбитых в стенку, ослепила нас сиянием бриллиантов, грани которых отразили свет факелов.
– Иди и возьми! – вытянул в сторону шкафа Хануман. – Они – твои.
Кролина, ошарашенная всей этой эскападой, послушно подошла к шкафу и уставилась на ювелирное пиршество.
– Все одинаковые, – пробормотала она секундой позже и глянула на меня.
– Даже не удивлён – заметил я – А ты как думала? Мало того, тут ещё какой-то сюрприз припасён наверняка, вроде того, что у тебя только одна попытка. Верно ведь?
– Увы, увы, но это так, – скорчил грустную гримаску бог. – Жизнь такова, что в ней всегда приходится жертвовать малым для приобретения большего. Даже вся моя симпатия к тебе, о прекрасная воительница, не может отменить суровые законы бытия. Твой друг прав: если выбор окажется неверным, то ты в тот же миг умрёшь. И больше никогда, никогда не сможешь войти в двери моего храма. Моя душа плачет! Моя душа рвётся на части от одной мысли о том, что эту красоту, эту свежесть юности я больше никогда…
Хануман издал пронзительный вопль, сорвал с головы колпак и уткнулся в него лицом. Его плечи тряслись, он что-то бубнил, но до нас