охраны (нем. Russisches Werkschutzgruppe). Во внутреннем делопроизводстве на русском языке, а также материалах периодической печати периода войны эмигранты именовали формирование «Русская охранная группа»[120]. Одновременно продолжало использоваться и прежнее название, причем не только на разговорном уровне – даже печать штаба группы сохраняла надпись «Russisches Schutzkorps». Во избежание путаницы в нашей работе мы будем использовать вышеприведенное официальное название. Штаб бригады был расформирован (Кириенко стал помощником Штейфона). Кроме того, состоялось переименование частей: полки стали отрядами (нем. Abteilung), батальоны – подотрядами (нем. Unterabteilung), а роты – сотнями (нем. Hundertshaft)[121]. Общий состав группы к этому времени достиг численности 2950 человек[122].
Кроме идеологического, финансовый аспект следует так же считать одним из немаловажных факторов, обеспечивавших приток добровольцев – кроме собственно жалованья, семьи служащих получали пособие: 1600 динаров в месяц на жену и по 400 на каждого несовершеннолетнего ребенка. На 800 динаров могли рассчитывать пожилые и нетрудоспособные матери добровольцев. Периодически имели место и различные разовые акции поддержки со стороны немецкого командования. Например, к Пасхе 1942 г. семьям служащих РГЗО властями был выдано по 0,5 кг смальца по цене 44 динара за кг[123].
Владимир Бодиско писал про корыстные мотивы, двигавшие многими добровольцами, и негативные последствия, к которым они приводили: «Это побудило многих глубоких стариков и даже инвалидов, вступить в Корпус, отнюдь не из моральных, а чисто из меркантильных соображений. […] на основании своего прошлого и чинов добивались они командных должностей, препятствуя продвижению достойных и превращая свои подразделения в нечто подобное инвалидным командам»[124].
Довоенный спектр занятости добровольцев отличался разнообразием. Например, среди них была группа русских сотрудников белградского народного театра, пополнивших ряды РГЗО в октябре-ноябре 1941 г. – служащие оперы Георгий Рот, Виталий Лебедев, Александр Студенцов, оружейник Евгений Дукшинский и статист балета Николай Машеров[125]. По крайней мере один из рекрутов – бывший югославский подпоручник Владимир Вишневский, записанный стрелком – успел некоторое время послужить в формированиях Недича[126]. Но в целом число лиц, имевших современное военное образование и актуальный опыт службы, было невелико.
Среди эмиграции были и лица, негативно воспринявшие факт создания РГЗО. Показания одного из них, некого П. Иванова, можно найти в документах советской контрразведки СМЕРШ, касающихся начальника подотдела по формированию РОК по Жабальскому району Ильи Перекопского[127]: «Перекопский активно занимался вербовкой в «Русский добровольческий корпус», при этом проводил антисоветскую агитацию. Так, например, еще летом 1941 года, он лично мне предлагал записаться в корпус, при этом пропагандировал