лишний раз лезть на рожон.
На этот раз паромщик даже не удивился, когда два человека на набережной, раздевшись по пояс, прыгнули в воду.
Форсировав реку, отряхнув одежды, они добрались до барака. Из открытой двери все так же лился свет, звучали песни и топот.
– Не присоединишься? – Хаджар указал на высокий уступ, который они приметили еще с утра. Он идеально подходил для глубокой медитации, в которой никто не потревожит.
– Нет, – покачал головой Эйнен. – Не думаю, что сегодня лучший день для меня. Я, пожалуй, лягу спать. Надо многое обдумать.
Хаджар посмотрел в сторону барака.
– Не переживай, Северянин, – улыбнулся островитянин. Причем широко и открыто. Такую улыбку на лице Эйнена Хаджар видел впервые. – Я воин, а не маленький ребенок. Могу сам о себе позаботиться и иду своим путем. Ты мой друг, а не нянька. С этими, если что, я могу справиться и сам.
Хаджар кивнул и отсалютовал на манер островов. Сложив ладони лодочкой и слегка кивнув.
– Прости, если оскорбил.
– Не страшно. – Эйнен похлопал Хаджара по плечу и пошел к бараку. – Ничего другого от варвара я и не ожидал.
На этом они и разошлись. Хаджар поднялся на уступ, где около трех часов провел в глубокой медитации. Затем еще примерно час он потратил на то, чтобы насвистывать любимую мелодию Азреи. Он понятия не имел как, но когда кошка отправлялась гулять сама по себе, то сразу возвращалась, стоило ей только услышать этот зов.
Увы, так было всегда, но не в этот раз.
Хаджар мысленно пожелал тигренку удачи в его охоте. Может, его пушистая подопечная уже выросла и теперь действительно могла гулять сама по себе. Вернется, когда захочет. Как и любую женщину, ее не стоило привязывать к себе. Уж этому-то Неро научил своего “ничего не смыслящего в юбках босоногого братца”.
Прямая цитата…
Возвращаясь к бараку, Хаджар не сразу понял, что его так насторожило. Слишком тихо… Никто не пел и не танцевал. Не слышно было криков.
Войдя внутрь, Хаджар тут же обнажил клинок.
На стене, прибитый кинжалами, висел распятый Эйнен. Вися на высоте не меньше десятка метров, он тяжело вздыхал и постоянно сплевывал кровью. На его шее, покрытый застывшей кровью, висел рабский ошейник.
А как иначе этот сброд смог бы одолеть островитянина?
– Кажется, пришло время поговорить, Северянин, – криво усмехнулся Глен, крутящий на указательном пальце второй такой же ошейник.
Хаджара окружил десяток местных “сидельцев”. Осмелевшие от собственного численного превосходства, они не сразу заметили проснувшегося в недрах голубых глаз дракона. А когда заметили, было уже поздно.
Еще мгновение назад они стояли вокруг высокого человека, а теперь оказались перед лицом хищного зверя. Многие из них побледнели, когда перестали понимать – обнажили ли против них меч или клыки.
– Говорить? – Голос Хаджара мало походил на человеческий. – Скорее – умирать.
Вокруг него взвился столб синей энергии, в которой