безвылазно играли дети близстоящих домов, устраивали там крепости, горки, воображали… – что вот сейчас придёт снежная королева… А в затяжные морозы с верхушки башни свисали огромные, имеющие общее начало, сосули, которые каждую секунду могли сорваться. В такое время напоминала башня седобородого старика-богатыря.
После того как получили деньги, пошли к соседу Емели за самогоном. Сосед запомнился тем, что летом вышел в безрукавном полушубке из собачины мехом внутрь. …Обычный полноватый мужичок, почти полностью лысый, с неприятно обрюзгшим лицом. По просьбе Емели мужичок охотно вынес, бережно держа её двумя руками, как младенца, трёхлитровую банку с самогоном.
– Здорово, Петя! Ну как Серёга? Жив-здоров? – спросил у соседа Емеля.
– А чего ему сделается. Жена его держит. Закодировался. Новую машину в кредит купил. Теперь не знай, приедет ли, да я ему и выкуп за дом дал.
– Аха. – Емеля принял из рук мужичка банку, которая хлюпнула под крышкой, поставил её на дно захваченного из дома пестеря. – И ещё одно, не займёшь ли нам хлеба? А то пока с ямой возились, некогда было…
– Хлеба? – расплылся мужичок в улыбке. – Хлеба не занимают, так дам, полкирпичика.
– Серёгин старший брат, – объяснял позже Емеля. – На военном заводе работал! По всей деревне самый лучший самогонный аппарат у него. Да и в Погосте таких нету. …Эх! Как они с Серёгой похожи были. А теперь? Да и теперь, кто не знает, испугается: «Что это с Серёгой поделалось? Заболел?» Да ведь ты, Лёшка, и Серёги не знаешь, что ты за человек такой, ничего не знаешь. Тьфу ты! А весной мы с Сергуней погуляли, внесли свои литры в общее дело. – У Емели уже было выпито, и он болтал, не зная чуру. – Юрика вон отпаивали неделю. Знаешь, Лёшка, в мае у нас снег выпал, много, на траву на зелёную улёгся. И по этому снегу, у нас под боком, у самой деревни, убили лосиху с малым лосёнком. Она ведь от него не отходит, хранит. А тут с ружьём. Как выстрелов никто не слыхал? Может, кто и слыхал, да смолчал.
Но мы бы не расчухали про это… убийство, если бы не Юрик. Он приметливый. «Вóроны, – говорит, – залетали. Что за беда?» Юрик в лес… – а там бойня, взяли только мякоть, с лопаток срезали. Телёнок, знаешь, тут же лежит, топором зарубленный, дураша, куда такой от мамки денется. Мясо на лосихе птицей испоганено, киснуть начало. Юрик ко мне, и мы к Серёге. И знаешь, Лёшка, не видал Юру, чтоб плакал, а тут плакал. Будто за все годы, будто и за меня и за Серёгу, унять некак. Неделю с ним нянькались. «Убью!» – да и всё тут. На Сашку, зятя Ани, думал. Тот, бывало, шакальничал по весне. Еле и отпоили и от греха отвадили… Да разве можно так-то?!! – Емеля словно задохнулся, побагровел лицом. – …Исс… – проглотил что-то тяжёлое. – Из Погоста мужик на своей машине ехал на свадьбу, по нашей дороге, по грунтовке, которую на лошадях отсыпали. (Асфальта тогда ещё не было.) И вот медвежонок-малышонок выкатывается. Мужик дверку открыл, а тот, чудило, и лапу в машину сам положил, любопытно ему, игра всё. «Привет!» – значит, сказал. Мужик его в ноги посадил. Гладит: «Вот и подарочек