окну и кивнул на трех женщин, прилетевших в Чечню вместе с ним.
– Ты это им скажи. Это их сыновья сейчас в плену. Те, кто обязан заниматься освобождением заложников, вообще ничего не делают.
Проблема, думал полковник, глядя из окна на русских матерей, проблема… как бы это лучше сказать… индивидуальная – нашел он довольно точное определение. Эти женщины набрали, наскребли нужную сумму, считай, решили задачу в частном порядке, зато усугубили ее для других, таких же несчастных, как и они сами, пополнили список заложников. Кто знает, может быть, вон тот солдат, что появился из-за угла здания с ведром, завтра окажется совсем в другом месте.
Полковник сплюнул через плечо. Потом еще раз. И еще. Трижды, в бога мать!
Здесь, в Ханкале, как ни в одном другом месте, знают о деятельности бывшего военного журналиста, но сказать ничего не могут. Поди скажи матерям: «Нет, мы не разрешаем». Не разрешаем чего? Законного права видеть рядом своих детей? У них появился шанс, и они не могут не воспользоваться им, не имеют права, каждая из них готова обменять себя на сына.
И спецслужбы закрывают на эту проблему глаза. Ну попытаются они проследить за Комалеевым – раз плюнуть, возьмут банду вымогателей, а через час пленным пацанам, сидящим в подвале какого-нибудь кишлака, перережут горло и выбросят трупы на всеобщее обозрение.
Обычно бандиты, получив деньги от Комалеева, ночью вывозили заложников в безопасное место и развязывали им глаза и руки, наутро их обнаруживали и везли в ближайшую комендатуру. А женщины здесь потому, что хотят находиться рядом, вынашивают, как беременные, планы увезти детей домой. Поскольку были случаи, когда измученных освобожденных парней сажали на гауптвахту, допрашивали…
Женщины поджидали Комалеева, чтобы вместе с ним лететь в Шатой. У одной из них в Верхнем Дае – порядка двадцати километров от Шатоя – погиб племянник, и она хотела побывать на том месте. Все равно им здесь находиться не меньше недели. Однако Комалеев отказал им.
«Ми-8», летевший во Владикавказ, уже поджидал его на военном аэродроме Ханкалы, свободными оказались несколько мест.
В Шатойском районе – примерно сто километров от Грозного – тихо, военные полностью контролировали ситуацию. В военной комендатуре Комалееву выделили «уазик», которым он пользовался всякий раз, когда прилетал сюда, водителя и пару автоматчиков.
– В Верхнем Дае сейчас отряд подполковника Джаноева, – успокоил прибывшего начальник военной комендатуры, которого Комалеев называл Сергеем Васильевичем и был с ним на «ты».
Обычно спокойный и уравновешенный Комалеев сейчас нервничал. Задание, полученное от Бориса Кесарева, подразумевало собой встречу с боевиками чеченского полевого командира Закира Ахметова. С деньгами сейчас у боевиков туго, и за видеокассету, которая, возможно, есть у Закира, последний получит от тридцати до пятидесяти тысяч долларов – торг в этом случае уместен.
– Поехали, – распорядился Комалеев, заняв место в салоне «УАЗа». Хотя можно было никуда не ехать: людей