на комфорт. Руки, вместо того, чтобы покоиться на простынях, чуть парили над матрасом. Ноги так же. От лица во все стороны отходили тонкие прозрачные трубки, напоминающие кошачьи усы.
– Дышите нормально, – сказал блёсен, склонившийся надо мной.
Блёсен! Подводный житель!
– Я что, в Рамбле? – я рискнула открыть рот.
– Да. Я установил вам маску. Давление и гравитация сейчас нормализуются.
И действительно – мои безвольно зависшие в воде ладони вдруг опустились вниз, будто я на поверхности, а не глубоко-глубоко в море. Я осторожно пощупала лицо. Глаза, нос и рот скрывала мягкая, прохладная наощупь накладка. Сквозь нее всё выглядело ярче, чем должно: предметы светились, будто белый цвет под ультрафиолетом, а самые темные оттенки слегка пульсировали.
Эта маска – волшебное изобретение безрассудных смельчаков, которые однажды, лет эдак пятьсот назад, решили, что им надоело жить на земле. Поэтому они ушли под воду. Но на глубине людям не хватает воздуха. Да и сопротивление мешает передвигаться с привычной скоростью. И с распространением звука надо что-то делать.
Смельчаки были еще и умными, поэтому изобрели хитрое устройство – маску, избавляющую от вышеперечисленных неудобств.
Сегодня мы называем подводных жителей блёснами. Есть тут, в Рамбле, и другие – рыбьеголовые, настоящие туземцы. Обе расы уживаются мирно: на праздничных открытках их всегда рисуют в обнимку.
– Вы спасли нас? – спросила я врача-блёсна.
Он кивнул, не вдаваясь в подробности. Потом отошел в другой конец палаты и начал обрабатывать мои вещи… Я с любопытством следила за процессом.
В Рамбле интересно обращаются с теми предметами, которые мокнут в воде – бумажниками, книгами, одеждой и так далее. На них выпускают сухоняш – улиток-переростков, которые, ползая, оставляют за собой слизкий фосфоресцирующий след. Этот след – специальная мембрана, которая сохраняет предмет сухим даже на дне моря. Дай улитке порезвится на твоём вечернем платье – и можешь смело нырять в нем в бассейн, если градус вечеринки позволяет.
Таких сухоняш блёсны с успехом продают в сельские районы Асерина: там они очень высоко ценятся этнологами и странствующими целителями, которые, бывает, на много дней увязают в проливных дождях Туманного Нагорья…
С моей летягой сухоняша справилась быстро. А вот раздутый, как мечты старлеток, рюкзак Мелисандра заставил ее опасливо попятиться. Блесён критически посмотрел на улитку; потом заглянул в рюкзак, покопался там, изумленно воскликнул что-то и быстро вышел из палаты.
Тотчас двери снова распахнулись, и в помещение ворвался Мелисандр. С непривычки мне показалось, что на него напала огромная прозрачная медуза, которая подмяла лицо саусберийца и теперь пытается его сожрать. Громкий вопль, исторгнутый Кесом, только подтверждал эту сюрреалистичную иллюзию.
Впрочем, это оказался вопль ликования.
– Мы живы, Ти! Мы живы! – буйно радовался Мел, тряся меня за плечи.
Я рассмеялась, так