свой мотороллер и озирался по сторонам.
Он ехал медленно, через поле, опасаясь попасть в руки гаишников, или в очередную аварию. Куликово неумолимо приближалось, и близился судьбоносный разговор, который вызывал в сердце Сергея тоску и уныние. Он про себя репетировал, что скажет Аленке. Об аварии и бандитах решил не говорить ей. Иначе она неизбежно стала бы отговаривать его, и он, конечно же, пошёл бы у неё на поводу. К тому же лишняя огласка была совершенно ни к чему. Ведь слухи быстро разлетаются в маленьких поселках и деревнях, и эта история может дойти до родителей. А родителям Харламов решил не говорить о конфликте с бандитами и попытаться уладить проблему сам.
Мотороллер тихонько подкатил к знакомому синему забору. Его мерное тарахтение затихло. Сергей, вытащив ключ из зажигания, слез с седла и поставил его на боковую подставку. Он все делал без спешки, как приговоренный к смертной казни, пытавшийся отсрочить свой конец. Сердце громко билось, и, казалось, вот-вот выпрыгнет. Он всю дорогу подбирал слова, но приехав к дому Лагуткиной, позабыл всю свою речь, и не знал с чего начать этот непростой разговор. Им овладело тяжёлое предчувствие страшных событий надвигавшихся на него. Событий, началом которых стала та роковая авария.
Знакомый дом, празднично украшенный резными ставнями, стоял на своём привычном месте. Старая сгорбленная берёза подметала ветвями траву в палисаднике. У двора было тихо и безлюдно. В воздухе пахло коровьим навозом, а откуда-то из дворов доносилось гелготание гусей. Тихий деревенский день неторопливо тек своим привычным ходом. Харламов вдохнул побольше воздуха, и, набравшись решимости, шагнул во двор через деревянную калитку. Поднявшись на крыльцо, он постучал в дверь, и вскоре она распахнулась, и за ней показалась знакомая и милая сердцу Алёнка.
Она была весела и неотразима сегодня. Улыбка украшала её красивое лицо с сбившимися черными цыганскими волосами. Розовый румянец горел на щеках, словно осенние грозди рябин. А из-под пышных, закрученных ресниц игриво смотрели любящие голубые глаза. Алёнка была чем-то возбуждена и невероятно подвижна. Она словно горная лань выскочила на крыльцо в своих мягких домашних тапочках, настолько стремительно, что поток встречного воздуха разметал в стороны полы её жёлтого ситцевого халата.
– Меня сегодня выпустят! – с улыбкой игриво произнесла она своим мягким голосом и радостно кинулась к Харламову чтобы обнять его. Но он сухо остановил её, схватив руками за плечи.
– Что-то не так? – недоумевала Алёнка, – Что с твоей рукой?
– Так, пустяки… Тут другое. Я о другом хотел тебе сказать, Алёнка. Нам с тобой дальше нельзя быть вместе…
– Ты бросаешь меня? – с исказившимся от ужаса и неожиданности лицом всплеснула руками Лагуткина.
– Я не могу тебя бросить… Но нам дальше нельзя так. Я притягиваю несчастья, словно магнит. У меня сейчас большие неприятности, и я не хочу, чтоб они коснулись тебя. "Бита" говорит, что я, наверное,