так впечатлила эта пустая детская сказка? Кто поверит в нее?
– Господин, – повернулся к нему чайханщик, – мы люди простые и жизнь наша не блещит чудесами. Мы сами с утра до восхода солнца встаем, благодарим Всевышнего за новый день, ниспосланный нам, грешным, и идем трудиться, чтобы наши семьи не голодали. А она помогает нам,
дает силы не унывать, не сдаваться и продолжать надеяться на чудо.
Однажды нам всем воздастся и снизойдет на землю рай.
– Хм, – только и хмыкнул гость, а про себя подумал: – Много она сама в жизни чуда получила? Только и живет своими глупыми сказками и людей дурит.
Постепенно весь чай
допили и стали
расходиться, кто по
мастерским, кто в поле.
Путник решил тоже
сходить с одним из
присутствующих и
посмотреть, что
сегодня он будет
делать,
вдохновившись, так
сказать, новой сказкой.
Дехканин не
возражал. Взял с
собой бурдюк с
кумысом, пару ржаных
лепешек и кусок
брынзы, позвал с
собой старшего
сынишку и
отправились все
втроем на поле, где
уже колосилась
пшеница.
– Надо начинать ее
жать, а то вороны поклюют и испортят половину.
Он протянул сыну серп и они принялись жать и складывать в небольшие снопы.
Спутник сидел в тени чинары и размышлял: какая ж рутинная и трудная
– них работа по жаре, согнувшись, ползать по полю ради каких-то мизерных колосьев.
– А что вы будете делать с соломой? – окрикнул он их. Крестьянин протер потный лоб рукавом и улыбнулся:
– Корове отдам. Что не съест, пойдет ей на подстилку, чтоб ночью теплей было ее бокам.
– Какой странный этот мужчина, – шепнул ему сын. – Ничего как будто не знает. Он что, в заперти вырос?
Отец слегка пожурил его:
– Сынок, не гоже так над гостем смеяться. Люди ведь разные и, например, сапожник не знат как сеять лен, а мы с тобой не знаем, как зашить дырку в сапоге или выделать кожу. Так что просто этот мужчина занимается в жизни чем-то другим, чего мы не умеем.
Сын задумчимчиво закивал головой и продолжил схватывать левой рукой пучки колосьев, а правой срезать их под самый корень.
Пока они делали свою работу, путник неспеша обошел все поле, разгуливая взад-вперед и о чем-то размышлял, то хватаясь за бородку, то скрестив руки на груди и нахмуривая брови.
Так незаметно наступил обед и отец с сыном вернулись к чинаре. Разложили лепешки с брынзой и позвали гостя отведать скромную еду. Тот подошел и молча подсел, отломив чуть зачерствевший хлеб.
– Сынок, – наслаждаясь обедом, обратился крестьянин к юнцу, – вспомни какую-нибудь