на что не сгодится! – я хрипло смеюсь. – На корабле полно способов отправиться к праотцам, пират. Не уследишь, я гарантирую.
Блефую нагло. Но это должно сработать.
– Помереть хочешь? Так я устрою, – хрипит он и будто невзначай проводит ладонью по окаменевшему соску. Смеется сквозь сомкнутые губы и резко отстраняется. Брезгливо морщится, будто зеленый помидор укусил. – Поднимайся!
Хочется заорать в ответ, но мысли разбегаются, как тараканы.
Он встает около кровати и протыкает меня грозовым взглядом.
– И за борт, – показывает на дверь. – Это мой дом, мой корабль – и ты или подчиняешься, или идешь на корм пираньям!
Сползаю с кровати, цепляюсь здоровой рукой за ноющее плечо. Ноги дрожат, но я выпрямляюсь и встречаю его взгляд, не отвожу глаза и криво усмехаюсь. Встряхиваю головой и, откидывая волосы назад, шагаю вперед.
– Я лучше утону, чем подчинюсь бандиту, – цежу сквозь зубы и вскидываю подбородок, – пираньи хотя бы не убивают себе подобных из-за сокровищ.
– Куда поперлась? – усмехается пират и вальяжно подходит ближе. – Думаю, полсотни голодных мужиков на палубе не дадут тебе утопнуть. Что стоишь? Ну, иди, раз решила, морская ежиха, – уголки его губ дрожат от смеха, а в глазах читается то ли страх, то ли издевка.
Я уверенно обхожу его по кругу и иду к двери. Наблюдаю, как он поворачивает голову, как на глаза падает прядь угольно-черных волос, выбившись из тугого хвоста. Пират вообще выглядит взъерошенным, взведенным, как пружина. Свет от люнн танцует на смуглом лице, высекает искры из колечек в ухе, а улыбка застывает, точно свечной воск.
– Смотри, пират, – шепчу одними губами и распахиваю дверь настеж.
Подлетает и хлопает ладонью по дереву, запирая вход. Желваки ходят ходуном, губы белеют от злости.
– Хорошо. Переиграла. Правда, жить совсем не хочешь? – прищуривается и оценивающе скользит холодными глазами по коже. – Не убивал я твоего отца! А за корабль извини.
– Раз уж пираньи отменяются, то одежду дай, – скрещиваю руки на груди, а коленки дрожат так, что только чудом стою. Приходится переносить вес с ноги на ногу, чтобы враг не заметил, как я близка к знакомству с полом, – я могу, конечно, и так ходить, но мне тебя жаль.
– А меня это ничуть не смущает, – он даже поворачивается так, чтобы я видела, что мой обнаженный вид его волнует.
– Ну, раз штанов не жалко, то поговорим так.
Прохожу к столу, поднимаю с пола две половинки полотенца и устраиваюсь на стуле, бросив одну половинку на бедра, а вторую обвязав вокруг груди.
– За мои штаны не беспокойся, – огрызается пират и мнется у двери. Слышу, как выдыхает, стараясь не шуметь, и только потом идет к столу. – Пить хочешь?
Глава 6. Энзарио
Рыжая львица смотрит на меня, будто не я старше, а она. Грозная и властная. Скрутить бы ее и выжимать стоны из алого манящего ротика. Морская зараза, совсем сбрендил!
На вопрос о воде отворачивается и еще сильнее закручивает руки на груди. Без полотенца